Альманах «Российский колокол» №3 2024 - Альманах Российский колокол

– Не трогай маму!

В глазах мальчика была такая ненависть, которую нельзя было не заметить.

– Ты! Щенок! На меня? Кто вас вырастил? Кто кормил, одевал, обувал? – Фёдор замахнулся, но ударить не успел. Между его кулаком и хрупким телом подростка оказалась коршуном прилетевшая Галина. Она подставила свою спину под удар, но защитила сына.

– Увижу ещё раз, что замахнулся на детей, – пеняй на себя, Фёдор! – В глазах женщины горели угли. – Ишь ты, какой сильный, на детей безгрешных руку поднимать…

Почему она терпела его? Почему жила с ним? Эти вопросы задали дети, когда стали совсем взрослыми.

– Почему ты, мама, столько лет унижалась и терпела такую жизнь? – спросили прямо они.

– Чтобы, когда вы однажды женитесь, не сидеть на свадьбе, как лебедь без одного крыла.

Вроде детям дала правильный ответ, а для себя до сих пор не могла придумать объяснения. Фёдор души не чаял в ней до женитьбы, говорил слова любви, с моста прыгнул ради неё. А почему стал как зверь? Ведь знал, с самого начала знал, что Галина его не любит. Надеялся, что женщина оттает, полюбит, – и не смог смириться с тем, что мечта не сбылась?

Когда заболел, даже не стал сопротивляться, будто ждал этого момента. Вот теперь ждут вдвоём. Ждут часа ухода.

– Про-сти ме-ня… – Фёдор сделал попытку приподняться в постели.

– Что? – не поняла женщина. – Может, чаю с мёдом тебе сделать?

– Про-сти ме-ня… Мне бу-дет лег-че… ес-ли бу-дешь знать… – Дрожащий голос мужчины стал крепнуть от слова к слову. – Николай мог остаться жив.

Галина внутренне вздрогнула, но не подала виду и, не меняя позы, пристально посмотрела на Фёдора.

– Комбайн его сломался. Поставил под гор-ку… вдоль дороги… а сам разместился ниже по склону, на покосе… Пил квас из банки… А я поднимался пешком по дороге… к нему на помощь… Смотрю… комбайн покатился… прямо на него… Видел… мог крикнуть… Успел бы Николай отскочить… Не стал кричать… о тебе подумал… дьявол надоумил… Подумал, что ты мне теперь достанешься… любил тебя…

Галина сидела ни жива ни мертва. «Зачем он это рассказал? Зачем? Ведь мог уйти, закрыв рот на замок…»

– Между нами… всегда был Коля… будто с нами в постели… Я не только тебя, но и себя терзал… Не мог ни на тебя, ни на детей смотреть прямо… Хотя любил и тебя… и детей… Только в ваших глазах видел отражение Николая… Словно говорил: «Убийца, ты – убийца…» Не упрекай меня, Галя… не проклинай…

«Дай мне, Господи, терпения! Как это выдержать?! А этому человеку отпусти все грехи! Как он несчастлив! Даже в этот миг не может найти правильные слова прощания…»

– Га-ля! По-че-му мол-чишь? Га-ли-на!..

Ты знаешь, так хочется жить

В ту минуту, что роковая.

Всё плохое забыть, всех простить.

Лишь в прощеньи спасенье, я знаю…

Владимир Сериков

Сериков Владимир Владимирович родился 31 декабря 1941 года в Москве. После окончания школы поступил на филологический факультет педагогического института.

Трудился в различных организациях: был корреспондентом газеты «Красный воин», редактором газеты «Становление». Но самый заметный след в его жизни оставила работа научным сотрудником в Государственном музее Л. Н. Толстого в Москве.

В 2013 году издал книгу «Медальер», посвящённую жизни и творчеству Ф. П. Толстого. В 2018-м был опубликован его роман «Суворочка».

Оба романа отмечены дипломами областной литературной премии имени М. М. Пришвина.

Исторические миниатюры

Перстень Суворова

После внезапной смерти Екатерины Второй к власти пришёл император Павел Первый, который сразу же объявил, что в армии нет порядка, и ввёл в войсках новый устав, по образцу прусского. Теперь армия разделялась на инспекции, и инспектором мог быть назначен любой генерал или штаб-офицер по выбору императора. Суворов считал, что это нововведение непригодно, так как оно разрушает единоначалие и подавляет инициативу командира. А главное, полагал прославленный полководец, для ведения войны нет необходимости реформировать армию на прусский лад. «Всяк должен согласиться, что полезнее голову мыть и чесать, нежели отягощать её пудрою, салом, мукою, шпильками и косами. Да и туалет солдатский должен быть таков, что встал, то и готов», – писал по этому поводу Александр Васильевич. На всю страну разнеслось его знаменитое четверостишие:

Пудра – не порох,

Букли – не пушки,

Коса – не тесак.

Я не немец, а природный русак.

Это вызвало недовольство нового императора, и фельдмаршал был сослан в село Кончанское, что в Новгородской губернии. Но эта отставка длилась недолго. В 1799 году Павел Первый вернул Суворова на службу. В своём письме он писал ему: «Граф Александр Васильевич! Теперь нам не время расчитываться (авторская орфография сохранена. – В. С.), виновного Бог простит. Римский император требует Вас в начальники своей армии и вручает Вам судьбу Австрии и Италии. Моё дело на сие согласиться, а Ваше – спасти их. Поспешите приездом сюда и не отнимайте у славы Вашей времени, а у меня – удовольствия Вас видеть».

9 февраля Суворов прибыл в Петербург и был милостиво принят Павлом Петровичем, который возложил на него орден Святого Иоанна Иерусалимского большого креста, а также подарил ему перстень с бриллиантом.

За день до отбытия полководца за границу из Москвы приехала его дочь, графиня Наталья Александровна Зубова. Александр Васильевич был верен себе. Войдя в столовую без доклада, дважды прокричал петухом, помахивая руками, как крыльями, и вдруг, словно фокусник, бросил перстень в стоявшую перед дочерью тарелку с супом. Брызги из тарелки попали на платье Наташи, а Суворов как ни в чём не бывало чуть дрогнувшим голосом проговорил:

– Ухожу, доченька, петь Марсом, береги себя и внучат. Не скучай, я скоро вернусь.

А вскоре графине Зубовой доложили, что её просит принять бриллиантщик.

– Я ничего не заказывала, – недоумённо ответила графиня.

– И тем не менее он умоляет вас принять его немедленно.

– Просите его!

– Ваше сиятельство, госпожа Зубова, смилуйтесь ради Бога надо мной, – взмолился мастер, едва переступив порог, и встал перед ней на колени.

– В чём дело, голубчик? Объясните. Я, право, ничего не понимаю.

– Дело в том, ваше сиятельство, что государь приказал мне немедленно доставить вашему батюшке, фельдмаршалу Суворову, перстень с большим бриллиантом для подарка от Его Величества государя императора.

– Да, отец отдал мне этот перстень!

– Но дело в том, – запинаясь от волнения, произнёс бриллиантщик, – что, когда поступил приказ государя, у меня не было подлинного бриллианта. А изготовить перстень надо было быстро, и я вынужден был вставить поддельный камень. Умоляю вас, графиня Наталья Александровна, не погубите меня. Я уже послал просьбу в Голландию, к Пасхе получу настоящий бриллиант и поменяю вам этот перстень.

– Не волнуйтесь вы так, сударь, мне и этот очень нравится.

– Помилуйте, ваше сиятельство, графиня, поверьте мне, скоро у вас будет перстень с подлинным камнем. Деньги из кабинета я уже получил. Только сохраните это в тайне. Ежели государь узнает, я погибший человек!

– Разумеется, сударь, я никому не скажу, ступайте с Богом.

– Премного благодарен вам, графиня. Дай Бог вам и детям вашим здоровья. А батюшке – удачи в походе.

– Спасибо!

Мастер сдержал своё слово и в один из пасхальных дней принёс графине Зубовой новый перстень, ещё лучше прежнего.

– Минуточку, сударь, заберите старый перстень, – открыв шкатулку, проговорила Наталья Александровна.

– Как можно, ваше сиятельство, вы спасли моё доброе имя – это для меня главное. А старый перстень пусть вам останется на память от меня.

Я – княгиня!

В 1763 году Москва торжественно готовилась к коронации молодой императрицы Екатерины Второй. Варваре, жене полководца Суворова, страстно захотелось увидеть императрицу. Разумеется, беседовать с ней она не думала, «хотя и поговорить можно, только о чём? Хотя бы увидеть!»

Варвара узнала, что Екатерина Алексеевна каждое утро