Восток в новейший период (1945-2000 гг.) - Коллектив авторов

отстранения от власти он прибыл из Москвы, где был с официальным визитом, в Пекин), предоставило кхмерским коммунистам новый исторический шанс, который они не упустили. Поддержав бывшего главу государства и войдя в мае 1970 г. в созданный им Национальный единый фронт Камбоджи (НЕФК), прикрываясь его именем, они смогли привлечь в свои военные отряды тысячи крестьян, существенно усилив тем самым армию.

Боевые действия в стране в это время развивались не в пользу пномпеньского режима. Попытки изгнать вьетнамские базы с камбоджийского северо-востока закончились тем, что северовьетнамские войска и части коммунистов, которые теперь выступали как формально подчинявшаяся Сиануку Армия национального освобождения Камбоджи (АНОК), в ходе контрнаступления заняли значительную часть территории страны на севере и северо-востоке. Все попытки войск Лон Нола в ходе военных действий 1971–1972 гг. одержать победу к успеху не привели.

В 1973 г., когда после заключения Парижских мирных соглашений по Вьетнаму (январь 1973 г.) северовьетнамские части начали покидать Камбоджу, отряды коммунистов оказались уже достаточно сильны, чтобы самостоятельно продолжать военные операции против войск пномпеньского правительства.

В это же время кхмерские коммунисты приступили и к первым радикальным экспериментам по обобществлению в экономике и в социальной сфере, которые после их победы и взятия Пномпеня в апреле 1975 г. были распространены ими на всю страну.

Замысел первого, наиболее радикального и поразившего весь мир шага — насильственного выселения в сельскую местность миллионов людей из городов — обсуждался «красными кхмерами» задолго до их прихода к власти. При обсуждении плана выселения людей из Пномпеня лидеры «красных кхмеров» оперировали несколькими вполне понятными и разделяемыми большинством в ЦК ККП доводами. Они утверждали, что «необходимо нейтрализовать имевшуюся в городе политическую и военную оппозицию. Если мы оставим людей в городе, то, несмотря на нашу победу, враги быстро поднимут голову и будут действовать против нас. В случае выселения их в сельскую местность во вновь организованных кооперативах они попадут под наш контроль».

Другой довод, выдвигавшийся радикалами, состоял в том, что победившие «красные кхмеры» просто не в состоянии прокормить такое количество людей, проживавших в Пномпене. Поэтому тезис о том, что «необходимо каждого заставить продуктивно работать», а для этого нужно переместить людей из города в деревню, в той ситуации выглядел абсолютно верным. Не менее существенным было и то, что практически всему коммунистическому руководству Камбоджи был присущ так называемый «антигородской синдром» — уверенность в том, что города и особенно столица Пномпень ничего полезного для народа не производят, а лишь выкачивают из всей страны жизненные соки для содержания правящей антинациональной элиты.

Нельзя не сказать и о том, что взятая «красными кхмерами» на вооружение бестоварная модель развития экономики страны, в которой не было места ни деньгам, ни торговле, ни даже самому простому обмену, не оставляла «городам-рынкам» никакого места в будущей Камбодже. Города и горожане не вписывались в конструируемые по этой модели социально-политические структуры, следовательно, должны были исчезнуть. Они и исчезли. Потому демонстративный поджог ряда пномпеньских рынков, сжигание денег, подрыв и последующее разрушение здания Национального банка Камбоджи могут восприниматься как ритуальные действия. «Красные кхмеры», вероятно, стремились показать всем решимость уничтожить до конца всё, даже уже не угрожавшие им символы старой системы, продемонстрировать полный разрыв новой Камбоджи с прошлым.

К середине 1976 г. социально-экономические и политические структуры Камбоджи были перестроены в соответствии с логикой бестоварной экономики. Это дало возможность правящему режиму полностью аккумулировать национальные богатства, свободно ими распоряжаться, контролировать и при необходимости ограничивать внутреннее потребление в стране. Если к этому добавить, что значительные массы людей, перемещенных в сельскую местность, были организованы для интенсивного и практически бесплатного груда, то становится очевидным, что страна подошла к реализации в это время нового всеобъемлющего замысла ее правителей — этапу «большого скачка», под которым понималось резкое ускорение развития производства и производительных сил.

К разработке конкретного плана «большого скачка» «красные кхмеры» приступили еще осенью 1975 г. Основные его ориентиры, сформулированные в так называемом четырехлетием плане, были рассчитаны таким образом, что за период 1977–1980 гг. предполагалось удвоить производство сельскохозяйственной продукции.

Расчеты, положенные в обоснование экономических показателей плана, были просты и примитивны: «за 100 тыс. т падди мы получим 20 млн. долл. Если у нас будет 500 тыс. т, то будет уже 100 млн. долл. Чтобы получить капитал, мы, таким образом, должны в максимальной степени увеличить рисопроизводство».

Уже из этих выкладок становится очевидным, что сельское хозяйство рассматривалось «красными кхмерами» не столько как источник для увеличения внутреннего потребления, сколько как источник валютных поступлений. Поэтому объем экспорта риса приобретал в глазах правящей группы особое, самодовлеющее значение. В этом экспортном фетишизме и состоял парадокс социально-экономического эксперимента: отменив деньги, рынки и торговлю, закрыв страну дня любых связей с другими государствами, «красные кхмеры» оказались в кабальной зависимости от мирового рынка продовольствия, а доллар фактически сменил при всех расчетах национальную денежную единицу. Погоня за долларами за счет максимального увеличения экспорта в ущерб внутреннему потреблению стала буквально проклятием Камбоджи лого времени.

Стремление получить максимальное количество риса без учета реальных возможностей страны привело к тому, что базовые показатели плана оказались сильно завышенными. В нем планировалось с гектара пашни, занятой под рис, получить 3 т зерна, а с гектара, используемого дважды в год — в сезон дождей и в сухой сезон, — 6 т. Насколько реальными были такие показатели, можно судить по тому, что даже в предреволюционные годы 3 т риса с 1 га получали лишь с площадей специальных агротехнических станций. В среднем же по стране собирали не больше 1–1,1 т риса с гектара.

Таким образом, основная цель плана — получить три тонны риса с гектара — означала на деле удвоение урожайности по сравнению с обычной на той же самой примитивной агротехнической базе. Эта задача, даже при максимальном использовании дешевой рабочей силы и широкой ирригации, была абсолютно нереальной. Однако этот нереальный показатель стал главным мерилом работы партийных комитетов всех уровней, а от выполнения спущенных сверху планов стала зависеть судьба тысяч функционеров на местах.

Экономические неудачи, связанные с невыполнением основных показателей четырехлетнего плана, а также подозрения в связях с вьетнамскими коммунистами и в организации заговора против верхушки режима стали удобным поводом для широких репрессий внутри ККП, которые охватили все уровни партийной иерархии.

Репрессии в стране сопровождались агрессивной антивьетнамской политикой, когда вожди «красных кхмеров» с 1977 г. фактически развязали пограничный конфликт с Вьетнамом. В конечном итоге боевые действия закончились вьетнамским вторжением в Камбоджу и свержением режима «красных кхмеров». 7 января 1979 г. пал Пномпень, «красные кхмеры» бежали, а вместо их режима был сформирован новый во главе с Народно-революционным советом Кампучии (НРСК).