Общие вопросы этнографии русского народа. Традиция. Этнос. Религия - Олег Викторович Кириченко

Церкви многие события имеют символический характер. Так, избрание на патриаршество в 1990 г. Алексия II ознаменовало начало новой эпохи в жизни Церкви и в жизни русского народа. С именем этого первоиерарха Русской Православной Церкви связан, по сути, первый постсоветский этап церковного развития (патриарх скончался в 2011 г.), который можно обозначить как восстановительный. Повсеместно шло восстановление храмов, а вместе с этим и начальных этапов приходской жизни.

Локомотивом восстановительного движения, безусловно, стали те народные силы, которые были знакомы в предыдущий период с опытом покаяльных семей, с опытом монастырского и приходского старчества. Из этой среды вышли и многие священники, которые в начале 1990‐х взялись за строительство новых храмов. Их духовный порыв, горячая вера умножались на новизну происходящего, что привлекало сюда многих из числа производственной и чиновничьей советской номенклатуры. Руководители предприятий, чиновники во многом горячо восприняли эти инициативы, были расположены помогать, что в значительной степени облегчало задачу восстановления храмов. Важно отметить и другое, характерное для всего этого периода, явление. Строительство или восстановление храмов после разрухи проходило на фоне созидания новых общин, имеющих ярко выраженный народно‐церковный характер покаяльной семьи. Обратимся к некоторым конкретным примерам строительства храмов в начале 1990‐х годов в мегаполисе (Москве); в городе, являющемся епархиальным центром (Воронеже), в небольшом провинциальном городе (г. Эртиле Воронежской обл.) и в нескольких местах сельской местности.

Там, где сельский храм строился или восстанавливался по инициативе и силами только народа, без участия священника, наблюдалась следующая ситуация. Создавались все условия для постоянного пребывания священника с семьей в селе и совершения регулярных богослужений. Но при этом община, как было когда‐то в новгородской традиции, считала себя вправе руководить и действиями священника. Так было, например, в с. Терновом Воронежской обл. Но немногие священник были готовы жить в послушании у общины, хотя в материальном отношении они могли жить безбедно. В результате, начинались конфликты между частью общины и священником, смена же священника не приносила желанного мира, поскольку община продолжала видеть себя постоянным опекуном храма, а нового священника — лишь очередным наемником, должным жить по воле общины. Близкая ситуация была зафиксирована нами и в с. Верхняя Тишанка Воронежской обл., где восстановление храма также было делом села и группы активных инициаторов. Общим результатом в обоих случаях стало падение религиозного интереса и малое посещение храма. С подобной же ситуацией мы столкнулись и в других областях (Тверской, Белгородской, Тамбовской). В той же Воронежской обл. был исследован уникальный случай восстановления сельского храма на месте разрушенного в 1930‐годы, по инициативе пожилой москвички Аллы Александровны Ивановой (70 лет), которая собирала на него деньги, стоя на московских улицах с ящичком для пожертвований. Последним настоятелем Вознесенского храма в с. Битюг Матреновка был ее дедушка — священник Николай Иванов. Храм был ею построен и снабжен всем необходимым. Также Алла Александровна (позже она приняла постриг с именем Митрофании) выстроила на пожертвованные деньги дом для священника. Круг людей, собравшихся вокруг храма в годы строительства, оказался небольшой, село продолжало смотреть на всё это «со стороны»[1462].

По‐другому все складывалось, если инициатором строительства храма выступал сам священник. В г. Эртиле Воронежской обл. по инициативе священника в начале 1990‐х годов начал стоиться храм во имя Иверской Божьей Матери на месте, где никогда храма не было. Священник‐строитель пользовался советами монастырских старцев, знал, что такое старчество, был человеком опытным и хорошим хозяйственником. С его слов, община сложилась именно в период строительства храма. Люди беззаветно, не жалея своего времени, не щадя здоровья носили кирпичи (400 тысяч штук). 30 человек прихожан работало постоянно. «Многие до того церковь вообще не посещали, просто услышали, что строится храм, и пришли помочь, а потом стали прихожанами. Парторги, учителя, медсестры — люди самых разных профессий и социальных групп. Моя задача была не оттолкнуть этих людей, а собрать. Хотя все знали, что „этот коммунист“ снимал когда‐то иконы, другой еще что‐то». Строить храм помогали многие руководители производств в городе: директор сахарного завода, директор спецхоза, мехзавода и т. д. Церковная жизнь здесь сразу началась с «высокой ноты» доверия и расположения к священнику. А тот в свою очередь сразу выстраивал необходимые церковные отношения духовника и паствы, закладывал понимание церковной традиции, этики, ориентировал на строгое отношение к святыне, к службе, к слову Божию. Нам, исследователям, бросились в глаза видимые следы этих уроков: серьезное отношение прихожан к службе, множество причащающихся, глубокое уважение и любовь к настоятелю. Доныне прихожане делают на приходе все сообща: обрабатывают большой церковный огород и ухаживают за садом, убирают храм. При храме существует богадельня, где живут оставшиеся без попечения пожилые люди. Есть общая трапеза. Время от времени люди собираются на общую молитву за кого‐то из прихожан, кому нужна духовная поддержка. Настоятель храма, отвечая на вопрос: «Чем для Вас является приход?» отвечает: «Для меня — это семья. Когда я знаю по именам своих прихожан, они становятся мне близки и дороги. „Ядро“ прихода состоит из 50 человек, это те, кто считает меня своим духовником». К прихожанам эртильского храма относятся большей частью жители города, и лишь немного прихожан приезжает из окрестных сел. Близкую картину удалось обнаружить в ряде других мест, где был духовно опытный священник, знакомый со старческой традицией: в с. Каменка Воронежской обл., где священник, опираясь на общину, построил два храма и богадельню; в с. Михайловка Воронежской обл. был восстановлен храм и создана община; в г. Вышнем Волочке Тверской обл. священник восстановил храм и возродил общину. Но в последних двух случаях (которые скорее хрестоматийны сегодня, нежели исключительны) священники после восстановления переводятся на другое место для нового восстановления. Со слов прихожан, это самым тяжелым образом сказывается на организме неокрепшей приходской общины. Эти люди не хотят, чтобы их церковная жизнь ограничивалась только «посещением храма, участием в богослужении, причащении, заказах молебнов и панихид». Но проблема эта оказалась не частного характера.

Обнаружилось, что эта нынешняя церковно‐приходская модель по‐своему уязвима. Одним из таких слабых мест является возможная недолговечность существования «покаяльной семьи» в современных условиях. Перевод духовника в другое место сразу же ставил такую общину под удар, потому что, как правило, новый священник был не готов учитывать эти тонкости духовничества. Но вместе с этим к середине 1990‐х обозначилась и другая слабая сторона современной покаяльной семьи. Священники, опирающиеся на старческий опыт, получали эти знания из разных источников: одни из действительного общения со старцами, из строгого отношения к себе, а другие — только из книг и последующего желания авторитарно утверждать свою роль духовника в общине.