Что было пороками, стало нравами - Сергей Исаевич Голод

эротическую практику, — 10,1%, 30,2%, 37,0%, 16,8% и 5,9%. Данное распределение в наибольшей степени созвучно показателям ленинградских студентов начала 70-х годов: минимальная активность на полюсах, максимальная — в центре. Что касается населения областного города Нечерноземья России, то обнаруженная здесь картина если не тождественна, то, во всяком случае, близка к петербургской: 7,0%, 32,8%, 40,0%, 14,3% и 3,9%. Вместе с тем сопоставление части (студенчества) и целого (всех слоев городского населения) нельзя признать корректным. Исходя из этого соображения, выделим группу юношей и девушек 18—24 лет, т. е. студенческого возраста, проживающих в Санкт-Петербурге (соответственно в Туле) и сравним их сексуальные дебюты со студенческими. Итак, 28% петербуржцев вступили в эти связи до 16 лет, каждый второй — в возрастном интервале между 16—18 годами, почти 20% — в 19—21 год, позднее — немногим более 2%. В Туле вскрыты несколько иные, однако непротиворечащие, по сути дела, мегаполисным, соотношения: до 16 лет — 16,2%, 16—18 лет — 61,1% и 19—21 год — 22,7%. Стало быть, в обоих городах молодые люди независимо от образовательного ценза к концу XX века раньше, чем учащиеся высших учебных заведений середины 90-х годов, вовлекаются в нелегитимную сексуальную практику. Иное — горожане старшего поколения (возраст за 55 лет). Они оказались более сдержаны в своих эротических проявлениях даже относительно студентов середины шестидесятых. Напомню, 5,3% обучавшихся в ленинградских институтах (1965 г.) вступили в сексуальные связи до 16 лет, тогда как у представителей старшего поколения Санкт-Петербурга и Тулы (а им, как нетрудно посчитать, в середине шестидесятых не было и 30-ти) этот показатель не превышает 1,5%; среди тех же, кому на момент опроса было более 24 лет, этот уровень составил 2,7% (у петербуржцев) и несколько превосходил 12% (у туляков). Кстати, раннее приобщение молодых людей к сексуальной жизни с начала 90-х годов зафиксировано и медиками. Московский венеролог О.К. Лосева с коллегами опросила 120 девушек 14—18 лет, из которых 60 были больны сифилисом (основная группа), а другие 60 (контрольная группа) обучались в медицинском училище. Оказалось, что 60% респонденток основной группы и около 30% контрольной впервые вступили в эти контакты в возрасте 14—16 лет. Педофильство, условно говоря, сопровождалось значительным числом случайных связей (признали 50% больных и 25% здоровых) и частой сменой партнеров (имели генитальные контакты не менее чем с пятью мужчинами в первой группе 74%, во второй — 30%) (см.: Лосева, Чистякова и др. 1991:47—48). Экспериментальные свидетельства хотя и нерепрезентативны, но в силу технической продуманности, без сомнения, подтверждают как гипотезу о снижении среднего возраста девушек, вовлекаемых в сексуальные практики, так и предположение о противодействии унисексу.

Тенденция к снижению с конца 80-х годов границы эротического дебюта свидетельствует о «встроенности» в этом отношении российской молодежи в общеевропейский контекст (см.: Barret 1980; Starke 1980; Козакевич 1985; Kontula, Haavio-Mannila 1995).

Ошибочно думать, вместе с тем, что дебют сексуальных практик сам по себе предопределяет силу экспрессии, однако и полностью проигнорировать его влияние, конечно же, недопустимо. Омоложение возраста вступления в эротические контакты не столько детерминировано акселерацией человека 20-го столетия, сколько корреспондирует с незавершенностью эмоционального созревания, иными словами, с несформированностью душевного строя личности. Сошлюсь на такой факт. Когда пятнадцатилетняя школьница пишет в «Комсомольскую правду» (28 октября 1987 г.), страстно защищая «промискуитетные» связи, обосновывая их неудержимостью влечения к мужчинам — если она, конечно, не нимфоманка, — то вся ее аргументация надумана, рассудочна и детерминирована не природой, а обществом, непосредственным окружением и воздействием стереотипов массовой культуры{40}. Последнее замечание станет более прозрачным по мере уяснения мотивов и партнеров по первой сексуальной близости (см. табл. 6).

Табл. 6. Мотивы вступления молодых людей в дебютную генитальную связь (по годам опроса; в %)*

* Опрашиваемым предоставлялось дать один или два ответа ** Мотивы нелегитимной сексуальной практики выяснялись ретроспективно

Три побуждения определяют поведение подавляющего числа молодых людей независимо от их социального статуса и мес-топроживания. Иерархия удельных весов отражает не только количественную сторону обсуждаемой практики, но и, несомненно, сущностную. Во всех выборках (исключение — интеллектуалы) ведущая мотивация совпадает — более трети респондентов полагают, что в сексуальном общении реализовали полноту психосоматического наслаждения. Мало это или много? — вопрос чисто риторический, по меньшей мере неизменно высокая потребность в утверждении собственного «я» в приватной сфере налицо. Не надо быть особенно прозорливым: среди этого контингента преобладают женщины. К примеру, в петербургской совокупности (1998 г.) 63,6% женщин против 36,4% мужчин; в Туле (1999 г.) соответственно 56,3% и 43,7%.

Казалось бы, следующий по значимости мотив говорит сам за себя. Однако в действительности не всё так очевидно. Для мужчин понятие «сексуальное влечение» имеет широкий семантический диапазон: от непременной составляющей гедонизма до релаксации (физиологической разрядки). В связи с этим обратим внимание на колонку «интеллектуалы». Закономерно возникает вопрос: чем можно объяснить доминирование здесь мотива «сексуальное влечение»? Памятуя о том, что в данной выборке мужчин ровно столько, сколько женщин, приписать обозначенное побуждение лишь одному из полов было бы, мягко говоря, некорректно. Скорее всего мы имеем дело с рационализацией респондентами прошлого опыта. Образованным и состоящим в браке людям представилась идеальная возможность спустя некоторое время (10—15 лет) мысленно проиграть дебютную ситуацию и подвергнуть ее тщательному анализу и интерпретации, тем самым взвешенно расставить акценты. Результат — превышение задним числом значимости тела над духом.

И еще один мотив из числа ведущих — любопытство (вуайеризм). Его охват (от 13,3% до 30,1%) отражает реалии современного состояния нравов. Вступление в сексуальную связь с «познавательной» целью — свидетельство игнорирования социальными институтами (в первую очередь семьей и школой) одного из базовых аспектов частной жизни человека. Нельзя умолчать и о другом. В течение трех десятилетий доля «любопытствующих» постепенно сокращалась. Правда, это происходило не за счет интенсификации целенаправленного сексуального просвещения детей и подростков{41} (дискуссия о его полезности или вреде до сих пор ничем не завершилась; см.: Кон 1997: 294—297), а как следствие коммерциализации средств массовой информации (СМИ). Ограничусь парой иллюстраций, не требующих, по-моему, обширных комментариев.

На государственных всероссийских телевизионных каналах систематически демонстрируются рекламные ролики, в которых «девицы» в непристойных позах зазывно предлагают мужской аудитории позвонить им (телефон высвечивается на экране). Принимая во внимание, что в нашем отечестве