На линии огня - Валентин Георгиевич Сержантов

Родина высоко оценивает самоотверженную работу студентов Магнитки во время третьего трудового семестра. Многие из них награждены медалью «За освоение целинных и залежных земель». А двое — С. Уваровский и В. Насонов — орденом «Знак Почета».

Снова наступило лето, и две тысячи юношей и девушек Магнитогорска одели форму студенческого отряда, чтобы испытать себя и сделать родную страну еще сильней и богаче. Третий трудовой семестр прочно вошел в практику вузовского комсомола, стал не только важной формой вовлечения студентов в трудовую деятельность и выражения молодого энтузиазма, но и свидетельством их возросшей зрелости.

КОМСОМОЛЬСКИЕ БИОГРАФИИ

С. Петренко

ДВА ПРОРАБА

Весна 1931-го.

В ответ на призыв Г. М. Кржижановского, имя которого связано с ленинским планом электрификации страны, мы, выпускники Московского электротехникума, отложив дипломные проекты, едем на Урал. Мы будем строить электростанцию у горы Магнитной. Скоро мы, как и все комсомольцы, будем говорить любовно: «Наша Магнитка», включая в это понятие стройку первенца первой пятилетки — Магнитогорского металлургического комбината. В создание его будет вложен труд десятков тысяч комсомольцев, в том числе и московских ребят и девушек!..

Ехали мы, думая сразу взяться за дело, но поначалу все пошло иначе. Встретили нас палаточный городок, до отказа набитые бараки (их было еще мало), да множество разбросанных повсюду землянок. Одна из землянок приютила и нашу пятерку девушек.

Электростанция — это еще только коробка будущего здания, и оборудование еще не все прибыло. Главное пока — быстрее строить бараки. И мы поступили под начало плотников. Те сперва с московскими «барышнями»-студентками и со студентами обращались крайне вежливо: нам поручили носить доски, да «понемногу, чтобы не надорваться». А потом на нас стали покрикивать вовсю, и ребята под критику мастеров стали тесать бревна, класть венцы, а мы, девчата, пытались браться и за то и за другое и конопатили стены.

Барак получался отличный, мы уже и комнату себе присмотрели. Закончили, повесили на дверь замочек и пошли за вещами и за угощением по случаю новоселья. Вернулись, а на дверях другой замок и записка: «Инженер ЦЭС Джапаридзе».

— Как это так?! Мы сами строили, да и сами уже почти техники. Нет, этому не бывать!

Начинаем ломать замок. Слышим голос:

— Зачем так? Вот ключ, открывайте!

Обернувшись, увидели невысокую черноглазую девушку в кепке и плаще. Объясняем ей:

— Какой-то инженер Джапаридзе снял наш замок, а комната наша…

— Давайте сегодня переночуем вместе, а завтра или я уйду, или вам другую комнату дадут.

Оказалось, девушка эта и была инженер Джапаридзе, веселая, добродушная, настоящий товарищ. Мы быстро остыли, уселись все вместе за еду. Когда комендант выделил нашим девушкам комнату, я осталась в этой. Так началась наша дружба с Еленой Джапаридзе.

Скоро мы, московские студенты, нашли свое место на стройке. Лена Джапаридзе была уже прорабом отдела коммутации станции. А меня послали техником по монтажу на участок Людмилы Волнистовой, тоже московской комсомолки.

Обе эти девушки своей страстной увлеченностью работой, высоким пониманием комсомольского долга могли послужить известной писательнице, запечатлевшей в романе подвиги комсомольцев на стройке у горы Магнитной, прообразом героинь. Своей увлеченностью они заражали других.

Как-то выяснила Лена у мастера, что недавно прибывшие на стройку новички ушли ждать поезда: ни питание, ни жилье, ни работа их не устраивают! А подъемные и спецовки они уж не вернут…

Джапаридзе бегом к железной дороге, я за нею. Здесь, на насыпи, сидело около сорока парней, рядом кучей были сложены сундуки, самодельные баулы с привязанными куртками и сапогами, а сверху лежала гармонь. Лена подлетела к этой живописной компании:

— Куда это вы? Соображаете ли, с какой стройки удираете? Вставайте, и пойдем на работу. Как вы можете так!.. Без станции нашей и комбината не будет…

Парни переглядываются, отмалчиваясь, а гармонист, развязный такой, нахально спрашивает:

— К кому прибежала? Выбирай себе по сердцу любого, ягодка, который тебе нужнее.

— Мне все нужны, я ко всем прибежала, идемте назад, — говорит Лена, будто и не поняв издевки.

Шутку не поддержали, улыбки исчезли. А Лена спокойнее и строже стала говорить:

— Да, трудностей много. Но вы, значит, считаете, что кто-то другой должен все наладить, а вы явитесь на готовое, чтобы зашибать деньгу? Не знаю, кто вас, таких, послал сюда. Рабочий класс никогда не бежал от трудностей, все своими руками делал. Вы что же, не видите, как государство напрягает все силы и средства и как нужна нам промышленность?

Загудели вокруг:

— Братцы, вертаемся, что ли? Неловко как-то вышло у нас…

И ребята гуськом потянулись по шпалам за тоненькой девушкой в сдвинутой на макушку кепке. Остались ждать поезда человек пять с гармонистом вместе.

Уговаривать «летунов» приходилось еще не раз, как и бузотеров, занявших однажды самовольно дом иностранных специалистов. И опять Лена разъясняла и убеждала недовольных тем, что и дом, и койки, и деньги большие идут иностранцам, а своим никак не выбраться из землянок, не избавиться от селедочной похлебки.

— Вы что, хотите навечно остаться в зависимости от капиталистических спецов? — говорила Лена. — Давайте лучше быстрее у них учиться, и тогда их услуги не будут нужны. А договорные условия с ними мы обязаны выполнять.

Джапаридзе убеждала не только словом, но и своей работой. Ух, как она работала! В ее фанерной конторке, продуваемой ветрами и поставленной внутри каркаса станции между бетонными опорами, до поздней ночи светилась лампочка. Часто просиживала Лена-инженер над расчетами и чертежами до утра, а потом, подложив под голову кепку, засыпала тут же на скамейке на час-другой — до начала утренней смены. Бывало, что она и по нескольку суток не приходила домой.

— Почему ты не организуешь так свою работу, чтобы можно было ночью спать? — возмущалась я, видя ее бледной, осунувшейся, с темными кругами под глазами.

— Наверно, я плохо работаю, никак не умею все, что нужно, выполнить днем, — виновато объясняла Лена и тут же участливо справлялась: — А ты без меня, наверное, срываешься с кровати в последнюю минуту и мчишься на работу, причесываясь на ходу, да?

Было именно так. Для меня утренний подъем всегда был труднейшим делом, а тогда, на Магнитке, особенно.

Всегда были у Лены «неразрешенные вопросы», на ходу переделывался проект коммуникации, становясь проще и лучше. Думала она о нем непрерывно. Жду я ее, ночь наступает, вторая. Звоню на ЦЭС и говорю измененным голосом:

— Инженера Джапаридзе срочно требует к себе начальник строительства. (Мы жили рядом с управлением строительства.)

Бегу встречать бричку, на которой Елена торопится к начальнику.

— Это я тебя вызывала.