Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Рождественская феерия» - Альманах Российский колокол

…Было темно, но прилавки Алайского базара освещались лампочками и новогодними гирляндами. Джавад, не торгуясь, выбирал самые дорогие продукты, отборные яблоки, виноград, гранаты.

Подошёл к горке с мандаринами. Поднёс оранжевый плод к лицу, вдыхая его аромат.

– Лучше вы не найдёте! – с уважением глядя на пачку денег в руках Джавада, сказал хитро продавец. – С Новым годом, дорогой! Пусть он будет для вас лучше старого…

– Для всех… – Джавад улыбнулся.

Старый, девяносто третий, отсчитывал последние свои минуты.

Светлана Коплел-Ковтун

Светлана Анатольевна Коппель-Ковтун, 1969 года рождения – поэт, эссеист, публицист, автор сказок для детей и взрослых.

В журналистике с 1992 года. Начинала на телевидении, затем была корреспондентом региональной газеты, ответственным редактором миссионерско-просветительского ежемесячного журнала «Мгарский колокол». Учредитель и руководитель Международного клуба православных литераторов «Омилия» (2007). Член клуба мастеров современной прозы «Литера К» при журнале «Клаузура».

Награждена орденом «1020-летия Крещения Руси» «за усердные труды во славу святой Церкви».

Как Глаша мужа искала

Многие девицы мечтают о суженом-ряженом. Только они сидят по домам да глядят во все глаза через маленькие окошки. А Глаша решила отправиться в путь, чтобы мир посмотреть, себя показать и мужа себе найти достойного: красивого, смелого, доброго и умелого.

Вот идёт Глашенька дорогами нехожеными: страхов разных не пугается, с собой борется – суженому навстречу пробирается.

Вдруг посреди густого леса встречает её чудище мохнатое и спрашивает:

– Куда это, ты, Глаша, идёшь?

– К любимому навстречу, – отвечает.

– А знаешь ли ты, как найти его?

– Не знаю, – говорит Глашенька. – Только верю, что сердце моё девичье узнает его.

– А ежели обманет оно? Не боишься? – пугает девицу чудище лесное.

– Боюсь, – отвечает Глашенька и с надеждою глядит на чудище: авось скажет что важное.

– Вот я съем его сначала, – говорит чудище, – потом выплюну и расскажу тебе, какой он на вкус. Хочешь?

– Нет, чудище! Иди-ка ты лучше своей дорогой, а я своей, – отвечает Глашенька. Да только чудище перегородило ей дорогу и не пускает.

– Отдай, – говорит, – мне твои молодые зубы. Тогда тебя пропущу, а суженого твоего не трону.

Испугалась сначала Глашенька – как же ей, молодой девице, без зубов перед суженым явиться. Но подумала немножко и согласилась. Уж лучше она без зубов останется, чем чудище недоброе съест её суженого.

Идёт она дальше: полями широкими, горами высокими. Остановилась передохнуть на берегу горной речушки.

Глядится в своё отражение – любуется, а рот открыть боится. Вдруг выныривает из реки то же самое чудище, улыбается улыбкой девичьей и спрашивает:

– Правду говорят, что ты девушка смелая? А я вот на суженого твоего страху напущу, чтоб он как заяц по кустам шастал и от тебя убегал. То-то весело вам будет вместе! Хочешь?

Рассердилась на чудище Глашенька: ножкой топнула прямо по воде, кулачки сжала. Да увидала в воде отражение своего беззубого ротика – испугалась: вдруг и правда суженый убежит в страхе прочь.

– Ладно, – говорит, – твоя взяла, чудище лукавое! Чего требуешь?

– А отдай мне лицо твоё прекрасное! Не то суженого твоего в зайца превращу на веки вечные.

Не согласилась Глаша на такое. Как же суженый узнает её, если не по лику прекрасному?

Но чудище тут же отвечает:

– По сердцу прекрасному узнает тебя суженый. Ведь ликов прекрасных много вокруг него, но должен он почуять и выбрать именно тебя.

– И то верно, – говорит Глашенька. – А так, хоть и с ликом прекрасным, за зайцем мне бегать весь век придётся.

Опять идёт девица сердцем красная, лицом безобразная навстречу суженому. Спешит, коленки сбивает. А любовь сердца девичьего ведёт её тропами нехожеными.

«Хорошо другим девицам, – думает. – Они уж все замужем небось, детишек нянчат – радуются. А я, горемычная, всё суженого ищу, красу свою девичью расточаю».

И тут опять чудище перед ней встаёт: ликом пригожее с улыбкой девичьей.

– Дай, – говорит чудище, – мне и тело твоё, не то убью суженого твоего казнью лютою. А тело его брошу псам на растерзание.

Заплакала Глашенька, зарыдала. А чует сердцем, что рядом уже суженый. Но каково будет ей найти его тело истерзанное?!

– Ладно, – сказала Глашенька, – твоя взяла. Бери и тело моё девичье, да только обещай, что не приблизишься более ни ко мне, ни к моему суженому!

На том и сговорились.

Подошла Глашенька к ручью напиться и не узнаёт себя: не сберегла красы своей девичьей для суженого. Только сердце одно по-прежнему томилось любовью к нему и боязнью, что не узнает её он в облике чужом, что отринет.

А тут глядит: всадник к ручью приближается, на неё осторожно поглядывает.

«Уж не суженый ли?» – подумалось ей.

Обернулась, в глаза взглянула ему и обомлела: «Он».

Всадник юный спешился и коня поит. А тут откуда ни возьмись чудище лукавое в образе девичьем: к суженому подходит, руки девичьи на плечи кладёт, только в глаза поглядеть опасается.

– Отдай, – говорит чудище юноше, – мне сердце твоё, иначе достанется тебе жена бессердечная, упрямая – наплачешься с ней.

Не успел тот и слова молвить, как заслонила его собой Глафира, подняла свои кулачки не девичьи, затрясла ими да как топнет ножкой не девичьей – аж земля задрожала.

– Ах ты, чудище лукавое, – говорит Глашенька, – ах ты, нечисть лютая! Договор у нас с тобою был, что оставишь ты нас в покое за дары мои щедрые, что не станешь более мешать нам.

А молодец глядит, удивляется, ничего разобрать не может. Но чудище знает своё дело, не отступается.

– Не тебе, страшилище, здесь командовать! – говорит Глашеньке. – Спросим лучше у молодца, кто ему более мил, та пусть с ним и останется.

Испугалась Глашенька этих слов, но виду не подала – на сердце чистое молодецкое надежду возложила.

А юноша сел скоренько на коня своего и был таков. Остались у ручья лишь Глаша в образе чудища да чудище в образе Глаши.

Чья победа?

2010

Эрата

– Эрата[2], милая Эрата! – так звал он её всякий раз, когда чувствовал себя одиноким. Она была его феей, его музой, его возлюбленной. Он скучал по ней, как скучают по свету. Он томился собой, когда её не было рядом. И она чувствовала, что нужна ему, потому старалась быть с ним как можно дольше и как можно чаще.

Он гладил её волосы, вдыхал аромат вплетённых в них роз, и тоска, мучившая его уже многие годы, бесследно уходила. Они подолгу болтали ни о чём, обнявшись, и