Личность в истории и художественной литературе - Коллектив авторов

«Освобожденный Иерусалим» превращается в некий волшебный и переменчивый мир. Классика Тассо никто не свергает с пьедестала: просто вначале он сам становится романтическим героем, неправедно гонимым, уязвленным любовью гением, а затем романтизм исподволь, через переводы, проникает в художественную ткань его произведения, то есть его рецепции на русской почве.

Через десять лет, в 1818 году, в «Сыне Отечества» был опубликован «Разбор эпической поэмы Торквато Тассо “Освобожденный Иерусалим”», над которым «трудились воспитанники верхнего класса Санкт-Петербургской гимназии под руководством г. профессора Бутырского» [8]. Н. И. Бутырский, блестящий преподаватель и серьезный ученый, уже далек от того, чтобы включать поэму Тассо в классицистический канон:

Действие происходит в отечестве христианских чудес и волшебных сказок в такое время, когда исступленные рыцари долгом поставляли защищать Бога и прекрасный пол с одинакою ревностью, когда жили они Верой, геройством и мечтаниями любви как тремя стихиями; когда Небо и ад боролись за то же дело, за которое на земле сражались люди. Справедливо «Освобожденный Иерусалим» назван романической[21] Илиадой [8, с. 18–33].

Перевод Н. И. Бутырским «лучших мест» из «Освобожденного Иерусалима» тоже свидетельствует о кардинальной смене взгляда на поэму Тассо: никакой героики и патетики, раскованность образного ряда и свежесть лексики.

В этот момент подспудной «романтизации» Тассо в «Вестнике Европы» публикуется отрывок из «правильной» эпической поэмы А. А. Волкова «Освобожденная Москва» [2]. Эпопея написана по схеме, закрепленной в «Россиаде»: патриотическая тема (Смутное время), высокие герои (Пожарский, Минин), формулы совета и боя, смесь христианских чудес и магии; эпический александрийский стих. Вокруг этого ничем не выдающегося текста неожиданно завязывается бурная полемика. То, что восхищало не так уж и давно (эпическая замедленность действия, калька с высоких образцов, того же Тассо), ныне кажется комичным:

Еще замечу здесь круглую поруку. Сергий идет к Палицыну, Палицын идет к Минину, Минин идет к Пожарскому, Пожарский оканчивает это perpetuum mobile, ибо ему не к кому идти. Тасс, Мильтон, Клопшток имели свой ад; наш поэт не захотел лишиться случая подражать им. <…> Засим видим опять картину зноя, заимообразно взятую у Тасса: но копия далеко не доходит до подлинника 1-е, зной не продолжителен 2-е довольно холодно описан 3-е не делает ни малейшего препятствия героям, ибо Палицыну достаточно было сказать несколько слов, пролить несколько слез, и вода (волею или неволею) является для утоления жажды» [7, с. 208–210].

Эта рецензия как будто открывает шлюз: «критик» и «антикритик» поступило столько, что М. Т. Каченовский, редактор «Вестника Европы», буквально взмолился о пощаде.

Среди вороха рецензий явилась и публикация под названием «Еще критика (Письмо к редактору)» за подписью «Житель Бутырской слободы» [3], автор которой раскритиковал поэму А. С. Пушкина «Руслан и Людмила», созданную в традиции итальянской ренессансно-рыцарской поэмы. С этой рецензии началось бурное обсуждение «Руслана и Людмилы», затем «Кавказского пленника», а после – «Бахчисарайского фонтана». Мелькают имена классиков – или уже романтиков – Мильтона, Шекспира, Данте, Камоэнса, Тассо, но наконец исчезает опора на авторитеты:

Не сравнивая молодого поэта ни с Гомером, ни с Ариостом, ни с Тассом, <…> скажем, что богатырская, волшебная, шуточная, то есть романтическая поэма «Руслан и Людмила» есть прекрасный феномен в нашей словесности [7, с. 210].

Мы видели, что, пока имя Тассо могло служить аргументом в литературной полемике, к нему прибегали как «архаисты», так и «новаторы»: первые по инерции видели в итальянской поэме признанный образец, вторые – разнообразие картин, полет фантазии, то есть «романтическое» проявление народного духа; вдобавок Тассо, самый «образцовый» и «классический», воплотил в своей судьбе вполне современную, «романтическую» идею гонимого гения и влюбленного безумца. В 1819 году появляется новый перевод Компаньони [6], а тексты Тассо выходят из разряда «высокой» поэзии и подвергаются «романтической» обработке. С. Е. Раич уже переводит Тассо балладным стихом [12; 13; 14; 15], тем самым завершая метаморфозу «классика» в «романтика», осуществившуюся не в последнюю очередь благодаря романтической рецепции биографии поэта.

Литература

1. Батюшков К. Н. К Тассу // Драматический вестник. 1808. Ч. 5. С. 62–67.

2. Волков А. А. Отрывок из II песни поэмы «Освобожденная Москва» // Вестник Европы. 1819. Ч. 107. № 19. С. 161–173.

3. И. [Измайлов А. Е.] «Руслан и Людмила». Поэма в шести песнях. Соч. А. Пушкина // Благонамеренный. 1820. Ч. 11. № 18. С. 405–406.

4. [Каченовский М. Т.]. Недоумение <редактора по поводу изобилия материалов, присланных в «Вестник Европы> относительно «Освобожденной Москвы»> // Вестник Европы. Ч. 112. № 15. С. 235.

5. Компаньони Дж. Тассовы бдения / пер. с ит. подлинника А. С. [Шишков]. СПб.: Имп. тип., 1808. 182 с.

6. Компаньони Дж. Тассовы мечтания / пер. Н. Ф. Остолопова. СПб.: Тип. Н. Греча, 1819. XVI, 223 с.

7. Олин В. Н. Ответ г-ну Булгарину на сделанные им замечания к статье «Критический взгляд на “Бахчисарайский фонтан”», помещенной в 7-м нумере «Литературных листков» минувшего 1824 года // Русский инвалид. 1825. 2 марта. № 52. С. 208–210.

8. Разбор эпической поэмы Торквато Тассо «Освобожденный Иерусалим», над которым трудились воспитанники верхнего класса Санкт-Петербургской гимназии под руководством г. профессора Бутырского // Сын отечества. 1819. Ч. 56. № 34. С. 18–33.

9. Раич С. Е. Армидин сад (из Тасса) // Полярная звезда на 1825 год. СПб., 1825. С. 141–148.

10. Раич С. Е. Ерминия. Из VII песни «Освобожденного Иерусалима» // Вестник Европы. 1822. № 17. С. 21–32.

11. Раич С. Е. Из XV песни «Освобожденного Иерусалима». Продолжение путешествия Карла и Убальда // Сочинения в прозе и в стихах. М., 1824. Ч. 5. С. 255–259.

12. Раич С. Е. Посольство египетского царя к Гофреду. Речь Алета. Из II песни «Освобожденного Иерусалима» // Сын отечества. 1823. Ч. 83. № 5. С. 226–235.

13. Тассо Т. Отрывок из I песни («Скончал пустынник речь – небесно вдохновенье…») / пер. К. Н. Батюшкова // Драматический вестник. 1808. Ч. VI. С. 68–72.

14. Тассо Т. Отрывок из XVIII песни «Освобожденного Иерусалима» («Сей час божественный Авроры золотой…») / пер. К. Н. Батюшкова // Цветник. 1809. № 6. С. 342–354.

15. Тассо Т. Сон Гофреда. Из XIV песни «Освобожденного Иерусалима» / пер. С. Е. Раича // Сын отечества. 1823. Ч. 83. № 1. С. 28–35.

16. Boileau N. Satires. Imprimerie générale. 1872. Vol. 1–2. Р. 133–145.

17. Les Veillées du Tasse, manuscrit inédit mis au jour par Compagnoni, et traduit de l’italien par J.-F. Mimaut. Paris [an] 8 (1800).

18. Torquato Tasso. Opere. Roma, 1995. 590 р.

References

1. Batyusckov K. N. To Tasso. Dramaticheskii vestnik, 1808, part 5, pp. 62–67. (In