Лачуга должника и другие сказки для умных - Вадим Сергеевич Шефнер

– А что именно? Говори нараспашку.

– Не нравится мне, что живешь ты как монах. В хавире твоей – никаких следов женского присутствия. И вообще за девицами совсем не ухлестываешь. Ты что, в святые записался?

– Нам, подкидышам, нельзя на чужепланетницах жениться, – тихо ответил Юрик.

– Чудило, никто тебя в загс не гонит! Ведь и помимо загса можно…

– Фима, я не предатель, не мошенник, не инсинуатор, не христопродавец, не блудень! Я не могу изменничать своей невесте.

– Так женись на ней! Чего же проще!

– Но она – не здесь. Я ее на Куме, как это у вас говорится, засковородил.

– Юрка, ты в своем уме?! Как ты мог на Куме девушку захороводить, ежели ты почти с пеленок на Земле околачиваешься?!

– Фима, раскроюсь тебе… Когда мне пятнадцать лет звякнуло, я заимел право летать на родную Куму. Мне тогда особые таблетки прислали. Я там много времени прохлаждаюсь. Поэтому и с русским языком у меня торможенье: то я на Земле по-землянски говорю, то на Куме по-куманийски, а в голове паутина получается.

Признание моего друга ошеломило меня. Ведь вся его жизнь шла у меня на виду, и мне было известно, что за все годы нашего знакомства он никуда далеко из Питера не отлучался. В то же время я знал, что он не способен на преднамеренную ложь. Но если он верит в это раздвоение своего бытия – значит он болен психически…

– Не бойся, я на все проценты психонормальный, – словно угадав мои мысли, продолжил разговор Юрий. – Мне давно надо было вскрыть перед тобой эту секретную тайну. Но один наш мудрец так высказался: «Если твоя правда похожа на ложь – молчи, дабы не прослыть лжецом». Я боялся, что ты мне не поверишь. А с другой стороны, боялся, что поверишь – и тогда с ума спятишься.

– Не бойся, куманек, ум у меня прочный, – резонно возразил я. – Но объясни мне, как ты ухитряешься незаметно с Земли ускользать в эти свои космические самоволки?

– Для ускользновений я пользуюсь законом сгущенного времени. Заглотаю особенную таблетку – и мое десятиминутное отсутствие на Земле равняется моему двухмесячному пребыванию в космосе и на Куме. Веруешь мне?

– Верю, Юрочка. Но верю умом, а не воображением.

– Фима, тебе надо побольше фантастики читать. Фантасты уже научились и останавливать время, и удлинять его, и укорачивать, и скособочивать, и спрессовывать, и расфасовывать…

– Повторяю, Юрик: я тебе верю, – прервал я словоохотливого иномирянина. – Но ты фантастикой мне голову не задуривай! Не забывай, что я тружусь в серьезном научном институте, и там у нас – никакой фантастики, там у нас – реальная забота об улучшении быта трудящихся!.. Кстати, как на твоей Куме с зарплатой дела обстоят? Деньги-то у вас существуют?

– Существуют, – ответил инопланетчик. – Но деньги у нас устные.

– То есть как это «устные»? – удивился я.

– А так. Никаких банкнот, никаких монет. В конце суртуга, то есть месяца, к каждому турутаму, то есть работающему, подходит тумарон, то есть бухгалтер, и сообщает, сколько тот заработал бутумов, то есть денежных единиц. Турутам прочно и точно запоминает сумму и тратит ее в магазинах по своему усмотрению. Он выбирает себе вещи, продукты, а продавец каждый раз говорит ему: «Вы истратили столько-то». А он продавцу отвечает: «Учту и вычту».

– Ну, Юрка, вот это уже какая-то бредовая фантастика началась. В сгущенное твое время я поверил, а в устные деньги – не могу. Ведь при такой финансовой системе все магазины и универмаги за один день прогорят.

– Нет, Фимушка, на Куме у нас пожаров не наблюдается. Положа руку на солнце, скажу тебе, что не лгу! Я – не врун, не вральщик, не обманник!.. И ты своими зрачками можешь в этом убедиться. Вообще-то посторонних пассажиров брать на звездолеты не полагается, но насчет тебя я договорюсь. Ведь ты – мой ангел-спаситель!.. На Земле никто и не заметит твоего неприсутствия, так что никакого прогула не будет. А на Куме тебя встретят дружеским гимном!

– Так у вас там тоже музыка есть? – огорченно спросил я.

– Есть! – радостно воскликнул иномирянин. – И такая звучимость, что хоть святых в дом приноси, как у вас говорится.

– Нет, Юрик, на Куму к тебе в гости я не полечу, – твердо ответил я. – Ты ведь знаешь, какое у меня отношение к музыке… Мне бы на какой-нибудь тихой планете побывать, отдохнуть от земного шума.

Хотел бы один я пожить на планете,

Где нет ни роялей, ни джазов, ни ВИА,

Где нет никаких сослуживцев и сплетен,

Где ждет меня уединенная вилла!

И тут мой друг признался, что на полпути между Землей и Кумой имеется планета, на которой сейчас обитает лишь один ученый – куманианин. Однако никаких вилл и коттеджей там нет. Там есть здание бывшей тюрьмы, переоборудованное в научный центр по изучению одиночества. В том здании идеальная тишина, а кругом – джунгли, в них звери беспощадные. Для колонизации та планета непригодна. Тюрьма же была воздвигнута специальной технической экспедицией по приказу судебной комиссии. В эпоху жестокого Средневековья туда ссылали тяжелейших преступников. Посадят их в старинный звездолет тихолетный – и везут туда, и рассаживают по звуконепроницаемым камерам.

– Юрик, мне бы такое наказание со строгой звукоизоляцией! Мне бы такое Средневековье! А как та планетка называется?

В ответ Юрий певуче и невнятно произнес какое-то длинное слово.

– Как? Как? – переспросил я.

– Ну это, если перевести, у нас так одна богиня судебная зовется – вроде вашей Фемиды. И планету так окрестили.

– А большие сроки тем уголовникам давали?

– Очень громоздкие! Даже до трех месяцев, если на земное время пересчитать. Были случаи схождения с ума, были случаи погибельного бегства. Слава богу, что все это – древняя история.

– Дальше, дальше рассказывай, – потребовал я.

– Когда тюрьму отменили, туда, на Фемиду, отбыла специальная бригада от Академии Всех Наук и организовала там филиал куманианского института по изучению одиночества. И назвали это так: Храм Одиночества. В погоне за одиночеством, чтобы сотворить ценные рефераты на эту тему, на Фемиду хлынули ученые – одиночествоведы, они по четверо в каждой камере угнездились.

– Не очень одинокое одиночество, – съехидничал я.

– На ушибах – учатся, – продолжал Юрик. – Такое перевыполнение было признано антинаучным, и ввели новое правило: в Храме Одиночества для полного освоения одиночества имеет право обитать только один научный работник. Сейчас там работает над диссертацией один известный одиночествовед, но на Куме летают слухи, что скоро тема будет