Повседневная жизнь русских щеголей и модниц - Елена Николаевна Суслина

Что ж, как говорится, сколько людей, столько и мнений.

Впрочем, нашей героине нет никакого дела до какого-то залетного чужака.

Конечно, щеголихам из семей не столь знатных не довелось явить взорам сограждан такие богатства, но и затворническая жизнь им не грозила. И если хотели блеснуть новыми нарядами перед народом, то помех тому не знали. Не скрываясь от людских взоров в каретах со слюдяными окошечками или за толпой слуг, ходили они и в церковь, и в торговые ряды, и в гости.

Мужской взгляд непременно останавливался на такой франтихе. Да и к собственной внешности знатные мужчины были неравнодушны.

В мужском туалете тоже произошли некоторые изменения. Холщовые рубахи стали короче исподних и подпоясывались узким поясом. Пояс, долгое время являвшийся символом знатности и достоинства, начал постепенно утрачивать свое значение, стал скромнее, хотя и оставался обязательной частью костюма и упоминался в описях имущества. Охабни или сарафаны не подпоясывались и скрывали пояса, надетые на кафтан. Под мышками делали треугольные вставки из полотна другого цвета и расшивали их узорами. Подол и края рукавов рубашки украшали тесьмой шириной в два пальца. Любители пощеголять заказывали рубахи с расшитыми золотом и шелками рукавами и грудью и носили распахнутые верхние одежды, давая всем подивиться их красотой.

Особое внимание уделяли воротнику-стойке, который назывался ожерельем. Его шили съемным и выступающим над верхней одеждой. Воротники расшивали шелком, золотом или жемчугами, договаривались с мастерицами об определенном узоре или вверялись их вкусу. Пристегивался такой воротник пуговками. Богатые выбирали для него серебряные или позолоченные, бедные — медные.

Дорогие исподние одежды (зипуны, узкие, порой не доходившие до колен) шили из легких шелковых материй с длинными рукавами и без них. Щегольским являлся зипун с рукавами из другой ткани. Основной материей мог быть белый атлас, а рукава шили, к примеру, из серебряной объяри.

На зипун надевали кафтан или ферязь. Нарядные кафтаны носили со съемными запястьями, расшитыми золотом или жемчугом. Разрез спереди и подол отделывали тесьмой с золотым или серебряным кружевом, а петли и завязки пришивали к аппликации в виде кружков или квадратов из ткани другого цвета. К кафтанам крепились неширокие воротники или козыри. Козырь — высокий стоячий воротник, пристегивался к кафтану и закрывал собой весь затылок. Щегольские козыри шили из бархата, камки или объяри, украшали жемчугом, золотой или серебряной нитью и драгоценными камнями.

Ферязь носили дома, по покрою эта одежда походила на кафтан, но украшали ее более скромно. Для верховой езды справляли короткий терлик или чугу, с рукавами по локоть. Армяк отличался от кафтана только тем, что полы его не сходились, а закидывались одна на другую. Тегиляй пестрил невероятно большим количеством пуговиц на застежке, пришивали по шестьдесят штук.

Поверх этих одежд набрасывали широкий и длинный с длинными рукавами опашень, или ферезею, однорядку, епанчу или шубу. Края разрезов отделывали кружевами и украшали нашивками по бокам.

Разнообразие одежд позволяло богатому моднику чувствовать себя комфортно в любое время года, в дороге, дома и в торжественной обстановке. Летом ходили в опашне из шелка, а кто победнее из сукна, в холодную сырую погоду — суконной однорядке. В дороге были незаменимы ферезея — плащ с рукавами или епанча — накидной плащ. Причем плащи шили как из простого грубого сукна или верблюжьей шерсти, так и из дорогих тканей, подбивая их мехом.

Шубы тоже подразделялись на нарядные и простые. В нарядные облачались, когда шли в церковь или в гости; в санных отправлялись в дорогу. Шубы не всегда покрывали шелковыми или суконными тканями, показывая красоту меха, носили так называемые нагольные шубы.

Среди головных уборов у бояр и знати любовью пользовалась тафья — маленькая шапочка. Ее не снимали и дома, а выходя на улицу, на нее надевали высокую «горлатную» меховую шапку — знак боярской спеси и достоинства. Флетчер так описывает такой убор: «На голову надевают тафью, или небольшую ночную шапочку, которая закрывает немного поболее маковки и обыкновенно вышита шелком и золотом и украшена жемчугом и драгоценными каменьями… Сверх тафьи носят большую шапку из меха чернобурой лисицы… с тиарой или длинною тульей, которая возвышается из меховой опушки наподобие персидской или вавилонской шапки».

Мужчины не меньше, чем женщины, заботились о сохранности своей одежды. Оставив родительский дом, некий Иван Белин писал отцу из Москвы, чтоб тот проследил за сохранностью оставленного им платья. На эту просьбу батюшка отвечал:»… писал ты ко мне Иван Васильевич, чтоб мне к тебе отписать, что у старицы Тарсилы твоя коробья с платьем и из коробьи плате я… выбирал и просушивал ли, и я из коробьи твои платье выимал, и старица Тарсила платье просушивала дни по три и по четыре, и в коробью поклал по прежнему и запечатал своей печатью…»

Хозяйственные мужи, находясь на службе в других городах, проявляли интерес и к стоимости, и к качеству местных товаров. Обратимся к частной переписке князя Петра Ивановича Хованского. Из Черкасска он писал своей супруге Парасковии Андреевне: «… А на гостинце не покручинься, что не прислал; Бог видит, прислать нечего. Да пришли ко мне тесемочку беленькую шелковую на узду, вели ее выткать в кружки.

А какова надобна шириною и длиною — надобно 15 аршин и я послал с Пронькою образчик. И ты, матка моя Андреевна, не поленись, сделай сама, чтобы она была поглаже, а не узловата…»

Но все же, вероятно, гостинчик «образовался», потому что на обороте письма, рядом с адресом приписано: «Послан коврик да дороги полосатыя, да кушак камчатой, да шанданчик».

Родственники жены князя Кафтыревы не менее живо обсуждали в своих письмах подобные проблемы. Никита Васильевич писал своему брату Василию: «… А кружив, государь не добудем; и жена моя круживо покинула не доделано за серебром, а золото за неволю ж я взяти, что цена и большая есть и потолсто, и то не того нет. Да пожалуй купи дочери ж моей на одеяло в приданые соболей, чтоб кузнецкие или томские, хоть и не рослы, только бы почернее сороки…»

Здесь, может быть, следует сказать и о том, что в частной переписке встречаются самые разнообразные просьбы о покупке той или иной одежды. Вот, например, Василий Белин просил сына купить ему шапку: «… А ныне послал к тебе с Михаилом Ушаковым три рубли денег и тебе б на