Византийские церкви и памятники Константинополя - Никодим Павлович Кондаков

и снабженные восковыми и свинцовыми печатями. Корпус церкви был круглый, имел пять алтарей, и главная зала была окружена тремя нефами; плафон ее был мозаический. Клавихо видел и порфировые саркофаги Романа и Никифора Вотаниата, хотя лишенные золота и камней, их украшавших, и десницу Иоанна Предтечи, перенесенную в 1484 г. на Родос, затем на о. Мальту и в Гатчину. Он сообщает также легенду о том, что у десницы недоставало указательного пальца, будто бы потому, что когда она находилась еще в Антиохии, во времена языческие, несчастный отец спас свою, обреченную на съедение злому дракону, дочь, бросив святой перст в его пасть и тем умертвил чудовище. Был в церкви также крест в локоть, обделанный в резную раку, покрытую золотом и сделанный из древа Креста Господня, еще во времена св. Елены. Вне церкви был открытый портик[135], замечательно хорошей работы, в котором находилось много исторических картин и, между прочим, одна, изображавшая древо Иессеево: это генеалогическое дерево было исполнено мозаикою с таким совершенством, «что, если кто видел эту работу, тот ничего не видел удивительнее». Для нас же любопытно и то, что здесь мы встречаем древнейший византийский оригинал сюжета, столь известного потом в западной иконографии[136]. Большая и высокая трапеза была также украшена по сводам мозаикою, с изображениями из Протоевангелия, жизни и чудес Спасителя до Его крестной смерти. Сестра пресловутой Зои и также известная в Византийской истории Порфирородная Феодора основала монастырь во имя 9 сил небесных – Еннеа Клисия, за Ипподромом (Влахернским)[137], близ Костантинова дворца, как указывает Стефан Новгородец[138] «ту жь есть двор, нарицается: палата правоверного царя Константина; а стены его велики, стоят высоко вельми, выше городных стен, велику граду подобны, под Гипподромием стоят при море». В этой церкви была, как говорит Стефан, статуя Христа: «ту Христос вельми гораздо аки жив человек, образно стоит, не на иконе, но собою стоит». Диакон Игнатий[139], описывая эту Девяточинную церковь при Константинове дворе, упоминает о ее чудных колоннах, в которые можно было смотреться, как в зеркало. Мозаики церкви упоминает Бондельмонти. Михаил IV Пафлагон (1034 – 1041) расширил и снабдил роскошными постройками Космидион, где и умер. Наконец Константин Мономах (1042 – 1053) известен постройкой монастыря великомученика Георгия в Мангалах, между прочим, как потому, что все сооружение было особенно пышно, несмотря на тройную перестройку с основания, снабжено террасами, цветниками, аллеями, фонтанами и бассейнами, приютами, трапезами, так отчасти и потому, что самое место постройки было избрано намеренно императором по близости от дома известной Склирины, которую Мономах мог таким образом посещать под благовидным предлогом.

Всего подробнее церковь Георгия описана у Клавихо[140]: большой двор ее заключал в себе много садов и зданий, а также прекрасный баптистерий (фиал?), купол которого покоился на восьми мраморных резных колоннах со множеством изображений. Главный корпус церкви богато покрыт мозаикою, изображающею, между прочим, Воскресение Господа Нашего Иисуса Христа; пол, удивительной работы, покрыт плитами порфира и яшмы разноцветной: посреди купола изображен Бог Отец (Христос Пантократор), а над входом имелось любопытное и неизвестное в иконографии изображение истинного креста, который в облаках ангел указывал Апостолам, в то время как Дух Святой сходил на них в виде огненных языков. Антоний (стр. 105) видел в церкви алтарь, чиненный со драгим камением, и над ним «образ написан Спасов, како беседовал с Самарянынею у кладезя». Вновь любопытная деталь византийской иконографии, сочетавшей символический образ источника с престолом алтаря.

Множество церквей было обращено в эту эпоху вообще в монастыри, и если уже в X веке[141] имп. Василий II новеллою указывает на излишество монастырей, устраиваемых даже крестьянами, хотя не в одиночку, то в складчину, то в XI веке, и особенно к концу взятого нами периода, обычай вырастает в известного рода манию. Константинопольские патриархи не довольствуются уже существующими обителями и сооружают для себя новые: Алексей в Стеносе на Босфоре; Михаил Керуларий во имя своего ангела за стенами города; Константин Лихуд во имя Богоматери, тогда как другие расширяли прежние и меняли им имена. Монастыри стали появляться в местностях людных, стесняли рынки, наполняли дворцовые здания; многие части большого дворца, отданные обителям, стали в то же время местами заключения членов императорской фамилии, враждебных или опасных новому правителю, и это обстоятельство было не малою причиною для династии Комненов в их предпочтении Влахернского летнего дворца как постоянной резиденции. С тем вместе меняли свои места и различные святыни, мощи, художественные произведения. Так императрица Зоя перестроила какую – то из церквей (быть может, Халкопратийской Богородицы) в монастырь, прозванный по перенесенной туда иконе Спаса Antifwnhto%u или Поручника, о которой древняя легенда (у Антония) рассказывает, что некий Феодор христианин дал ее «в поручение», т. е. под поручительство жидовину Авраамию и на взятые у него деньги разбогател; в древности икона висела над воротами Хальке, и попытка ее снять оттуда при Льве Исаврянине кончилась восстанием[142].

К той же эпохе должны относиться монастырь Богородицы Эвергетиды[143], построенный Василием Протосекретом, церковь св. Фотинии во Влахернах и монастырь Богородицы Элеуса[144] (если не ранее).

Известно, что Комнены вообще и в особенности самые знаменитые из них: Алексей (1081 – 1117), Иоанн (1118 – 1142) и Мануил (1143 – 1179), хотя и царствовали долго, имели так много дела на стороне в Палестине, с турками, крестоносцами, в Далмации и на Дунае, что мало могли делать для столицы. Ослабел и почти исчез городской и государственный надзор за зданиями. Сгоревшая в 1069 г. Влахернская церковь долго стояла невозобновленною. В 1078 году отобраны у церквей сосуды, книги и прочие сокровища Михаилом Парапинаком, и хотя возвращены искавшим популярности Никифором Вотаниатом, который раскрыл даже всю казну для черни, но та же попытка воспользоваться имуществами церквей возобновлена Алексеем Комненом в 1083 г. И хотя впоследствии Алексей и оправдывался, что он воспользовался лишь золотом с монументальной гробницы Зои, но остается фактом переливка на деньги серебряных дверей Халкопратийской Богоматери с изображением Господских праздников. В 1095 г. у стен Византии явились крестоносцы; через два года весь Влахернский квартал был ими сожжен; а затем уже с каждым годом в 1101, 1102 то правильные армии, то полчища располагают свои станы у стен. В 1107 г. понадобилось исправить стены, так как становилось ясно, что одною политикою трудно будет удержать новых завоевателей Востока, и в 1147 армия крестоносцев с Конрадом во главе остановилась лагерем в виду Золотых