Внимание - дети! - Анатолий Маркович Маркуша

Девятиклассник нахамил старой женщине и, когда та, пристыдив парня, в частности, сказала:

— Трое моих сыновей головы на фронте сложили, чтобы ты человеком рос, а не шпаной…

Мальчишка бесцеремонно перебил ее:

— При чем тут покойнички, бабуся? И кому это интересно, где они растеряли свои головенки?..

Вот тут случайно оказавшись поблизости директор и вмешался. Участник войны, старый солдат, он строго приказал парню:

— Извинись!

А когда тот вместо извинения понес о живых и о мертвых такое, что и в милицейский протокол не запишешь, не удержался старый солдат и съездил парню по физиономии — раз и два, пояснив:

— Это тебе от имени живых, а это — за мертвых…

— И представьте, — рассказывал следователь, — вот сюда, в кабинет мой, каждый день приходили и приходили ребята — по-моему, вся школа явилась — «заступаться» за… директора, хотя, как я понял, ребята его скорее боятся, чем уважают. Но чувство справедливости у них, чертей, я вам скажу, надо всеми прочими верх берет. Они считают, что директор действовал искренне, по справедливости, а для них это превыше всего.

Последним — не знаю уж как воздействовали на него ребята — пришел сам пострадавший, с папашей, кстати сказать, пришел, вместе просили закрыть дело…

Поведение мальчишки, жестоко оскорбившего память солдат, — не типичное. Это — точка, выпадающая из графика. А вот поведение коллектива — естественное.

Ребята очень высоко ценят справедливость, это верно почувствовал следователь, назвав справедливость ребят справедливостью высшего класса. Скажу больше: дети почти никогда не ошибаются, сталкиваясь с нашей взрослой неискренностью, равно как и с нашим взрослым лицемерием.

Мне могут задать вполне резонный вопрос: а как воспитать в себе столь необходимую искренность, если чувствуешь, что тебе ее не хватает?

Попытаюсь ответить. Искренность в нас, взрослых, прекрасно воспитывают… дети.

Искренность — понятие необыкновенно емкое и далеко не такое простое, как порой кажется.

— Вы своих детей одинаково, я хочу сказать — поровну, любите? — спрашивает женщина в разговоре. Вроде вопрос как вопрос, почему бы не поинтересоваться? Но я чувствую, что ответить: этих меньше, а эту больше — не могу… И мужества у меня не хватает, и, пожалуй, убежденности, что дело обстоит именно так, тоже.

А отвечать на заданный вопрос придется, особенно, когда в глаза тебе смотрят с нетерпением.

Вот и складываю, и вяжу слова в более или менее убедительные предложения. А самому совестно… неловко самому за резиново-обтекаемый этот ответ…

— Ну ладно, не мучайтесь, — внезапно прерывает собеседница, — наверное, я неправильно вопрос сформулировала… Попробую спросить иначе: в каких случаях родители могут любить одного ребенка больше, а другого меньше и почему? Пожалуйста, если можете, ответьте с вариантами — мне нужно много вариантов, чем больше, тем лучше…

Ну, гора с плеч!

Как ни преклоняйся перед этим великолепным, конечно, понятием «искренность», а «раздеваться» на публике, распахивать душу перед посторонними — удовольствие не самое большое. То ли дело отвлеченный, абстрактный значит, разговор!

Предлагаю вариант первый:

Мальчик растет вылитым дедушкой, мать смотрит на сына, и все, накопленное за годы тяжелой слепой неприязни к свекру, вспенивается в ее измученной душе и готово излиться на ни в чем, естественно, не виноватого малыша…

— Представляете?

— Вполне, — с готовностью говорит женщина и просит: — А еще варианты…

Предлагаю вариант второй.

В семье две дочери. А папа — он, прямо скажем, не оригинален — и в первый раз желал сына, и во второй. Однако пережил, постепенно смирился и к дочкам своим относится вполне нормально.

Но вот становится известным: в семье должен появиться еще ребенок. Мама сомневается — оставлять или не оставлять беременность, все-таки трое — это проблема, и нешуточная. Папа настаивает — оставлять!

Довод папы?

Ну должен же быть у меня сын, не может, в конце концов, не быть!

В положенный срок родится третья дочка.

Отец воспринимает случившееся как серьезное несчастье, больше того — как откровенный и беззастенчивый обман.

Проходит время, крошка становится симпатичной, милой девочкой, кстати сказать, «папиной дочкой», но отец относится к ней с едва скрываемой неприязнью.

И так случается.

— Еще, — требует женщина.

Предлагаю вариант третий… четвертый… пятый…

Бывает, что дети с удивительной, я бы сказал, фотографической точностью повторяют своих родителей. И не только внешне, но и поведением, привычками. Повторяют и в слабостях. Как ни странно, но такое почти всегда вызывает не родительское умиление, а откровенное раздражение и мам и пап. Старшим начинает казаться, будто ребенок — упрек им.

— И что тогда делать? — спрашивает женщина, и голос ее становится, я замечаю, напряженно-ожидающим. — Что делать?

— Что? А ничего… Во всяком случае, ничего специально предпринимать не надо. Затаиться, не выставлять своих чувств напоказ. Ждать.

Во-первых, ваше отношение к «нелюбимому» может со временем измениться само собой; во-вторых, и это родительский долг — не увеличивать числа без вины виноватых, не перекладывать своих огорчений на детские плечи.

— А как же тогда быть с вашей теорией искренности? — не без яда в голосе спрашивает моя собеседница.

— Очень просто! Осознав положение зрелым умом взрослого человека, не так уж трудно со всей искренностью следовать велению разума.

Мой дед, по своему времени вполне уважаемый, достигший даже некоторого положения в обществе человек, остановился в математическом развитии на… таблице умножения. Это обстоятельство никакой тени на его авторитет не набросило, ведь он поднимался на ноги, когда большинство людей, его окружавших, вместо подписи ставили крестик.

Мой отец виртуозно считал на пальмовых счетах. Это был шик среди старых бухгалтеров дореволюционной еще выучки — пальмовые счеты. И лишь на склоне лет пристрастился к арифмометру, а логарифмической линейке не доверял, хотя, случалось, и брал ее в руки…

Мне довелось пройти курс высшей математики, но споры моего сына с его коллегами — инженерами «эвээмовского времени», увы, мне недоступны.

Но к чему этот автобиографический экскурс?

Дело, разумеется, не в моей семье и не в математических познаниях. Есть известная закономерность, и сказанное о таблице умножения, счетах, логарифмической линейке лишнее тому подтверждение: дети на определенном этапе своего развития обязательно обгоняют родителей.

Спрашивается, как же сохранить авторитет папе, как оставаться на высоте маме, если отпрыск вырвался вперед и откровенно лидирует?

Не стоит делать вид, будто вы что-то знаете, на самом деле не зная. Это вернейший путь к крушению всякого к вам уважения.

Призвав в поддержку своей искренности все ваше мужество, скажите открыто: «Отстал я тут, этого мы не проходили». Гарантирую, такое признание всегда зачитывается