Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев

фальшивок, касающийся деятельности троек НКВД-УНКВД, не относящихся к ОСО (которое тоже свои тройки имело — тоже дальше об этом будет) в период 1937–1938 годов, а в ходе проведения работы по реабилитации, которая не прекращалась с хрущевских времен, были «переработаны» не только следственные дела на известных троцкистов?

И как только 3 января 1989 года было опубликовано «Постановление Политбюро ЦК КПСС „О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30–40-х и начала 50-х годов“», потомки «жертв сталинизма», ранее получившие извещения о смерти родственников в местах заключения, стали повторно обращаться в КГБ, собирая справки в надежде получить компенсации за страдания родственников.

А дальше произошло следующее, о чем свидетельствуют эти два документа из ЗАГСа, тоже выложенные на сайте «Мемориала»:

Интересная комбинация? Вот так умершие в заключении превратились в расстрелянных в годы «Большого террора». В новом свидетельстве просто изменили дату смерти с 45-го года на 1938 год.

* * *

Обратите еще внимание на дату выдачи повторного Свидетельства о смерти гражданина Силиса А. Я. — 06.06.2007 года. Т. е., КГБ уже нет, а ФСБ продолжает, при обращении родственников репрессированных, направлять указания в ЗАГСы выдавать новые свидетельства о смерти. И вряд ли сегодня эта работа прекращена, она продолжается. В архивах обнаруживаются всё новые и новые документы о том, как людей арестовывали и приговаривали к расстрелу секретные репрессивные органы, о существовании которых до 1988 года не знали даже Председатель Верховного Суда СССР и члены Политбюро. Тем более об этих органах не знали и еще 656 тысяч приговоренных к различным срокам заключения, потому что даже самый пристрастный обличитель сталинизма, А. И. Солженицын, молчал о них, как рыба. Даже не догадывался об их существовании, никто из 656 тысяч заключенных ни словом не обмолвился, что их судила «тройка НКВД».

И спешили сляпать блок фальшивок в авральном режиме, потому что уже в 1990 году группой депутатов Верховного Совета СССР, среди которых был недавно умерший бывший Генпрокурор А. И. Казанник, был подготовлен законопроект «О судебной ответственности политических партий и массовых движений, совершивших преступление против своего народа, мира и человечности». Эта депутатская сволота, почти поголовно состоявшая из членов КПСС, направляемая Политбюро ЦК КПСС, готовилась, как мы понимаем, судить саму же КПСС за преступления «против своего народа, мира и человечности».

Даже против мира КПСС совершила преступления! Разумеется, та КПСС, которая до переименования называлась ВКП(б). Поэтому А. Яковлевым к началу работы 1-го Съезда народных депутатов была вброшена фальшивка Пакта Молотова-Риббентропа с обвинением сталинского правительства в развязывании вместе с гитлеровской Германией Второй Мировой войны.

И против человечности — знаменитое «Катынское дело».

Объем необходимого материала, который нужно было изготовить и вбросить в архивы, был настолько велик, что сляпали этот материал откровенно халтурно. В результате, в блоке документов, показывающих, как скрывались от народа масштабы «Большого террора», выпал один из самых страшных секретных репрессивных органов, решениями которого были «расстреляны» почти 200 тысяч человек — Особая тройка. Никто о ней не вспомнил, даже Председатель КГБ СССР Крючков. Согласитесь, что это уже даже не смешно. Это за всеми пределами человеческого понимания находится.

Да, если кому-то пришла в голову мысль, что хоть 656 тысяч за 37–38 годы «тройками» были не расстреляны, так хотя бы приговорены к заключению в местах лишения свободы, если ЗАГСы подменяли свидетельства об их смерти, то это мысль глупая.

Во-первых, мы не знаем, сколько запросов поступило в КГБ-ФСБ от родственников репрессированных. Уж точно не 656 тысяч. Их могло быть вообще даже не несколько тысяч, а несколько сотен в лучшем случае. С 1938 года до Перестройки три поколения сменилось, все вопросы, касаемые судеб репрессированных родственников, за это время были решены их близкими. Более того, многие еще в хрущевщину были реабилитированы. Осталось совсем незначительное число людей, которых могли интересовать эти вопросы.

По арестованным и осужденным в 1937–1938 годах могло поступить всего несколько сотен запросов (а может, и несколько десятков) мы этой статистики с вами не знаем. Вот ЗАГСы могли выдать всего несколько сотен повторных свидетельств, а на основании этих свидетельств нам лупят дикие цифры жертв.

Мне повезло в том плане, что в своей жизни пришлось столько «статистик» в виде отчетов самому составить и еще больше подписать, что некоторые моменты не проскакивают мимо глаз. Они в глаза бросаются. Все эти махинации для человека, занимавшегося статистикой в правоохранительных органах — семечки. Трюк был проделан очень простой.

Давайте посмотрим еще на один широко известный документ:

Явно видно, что это предварительная заготовка для фальшивки, которую в дальнейшем предполагалось распечатать на машинке. Там есть надпись «Шаталину». Но Шаталин на дату этого документа был секретарем ЦК и зам. министра МВД. Таким должностным лицам такие записульки, да еще без подписи исполнителя, не представляют.

Берем из этой записки цифру осужденных «тройками» — 1 313 807. Отнимаем из нее цифру приговоренных к расстрелу несудебными органами с 30-х годов, указанную комиссией Яковлева — 656 548. Получаем результат — 656 259.

Чтобы нагляднее было: 656 548 — 656 259 Не бывает в жизни таких совпадений. Почти совпало, что число — половина осужденных «тройками» — равно числу расстрелянных по приговорам несудебных органов. На всякий случай — чуть-чуть изменили.

Да еще данные В. Земскова — в лагерях умерло «политических» примерно 600 тысяч.

Простейший трюк: умерших в лагерях умножили на два. И эту цифру приписали «тройкам». А потом половину списали на «Бутовский полигон». И всё в ажуре. Лагерная статистика бьёт — там ничего корректировать не надо. Приговоры судебных органов — бьют. Есть небольшие разночтения, но они объясняются трудностями подсчета сведений из разных органов.

Еще раз, чтобы совсем понятно было: число осужденных по 58-ой статье, умерших в местах заключения, умножили на два, чуть изменили результат на всякий случай, это число сделали числом приговоров, вынесенных «тройками», а потом половину, с небольшой корректировкой, расстреляли и неизвестно где похоронили. И вся статистика сошлась.

Я понимаю, что люди, непосредственно не сталкивавшиеся с оперативными учетами, с трудом поймут всю прелесть этой красивой комбинации. Вся ее гениальность — в простоте. Дело в том, что осужденный стоит на оперативном учете того органа, по материалам следствия которого его осудили. И если он умирает в заключении, то администрация сообщает сведения о его смерти органу, где он состоит на оперативном учете. Т. е.,