Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

История армянского сообщества вилайета Эдирне берет свое начало в XVI столетии, когда знаменитый архитектор Селим призвал двести пятьдесят своих соотечественников помочь в возведении мечети султана Селима в Эдирне. На рубеже XVII столетия в Текирдаг/Родосто и Малкаре, на побережье Мраморного моря и дальше на запад в Чорлу и Силиври стали селиться армяне из районов городов Кема и Эрзинкан, пострадавшие после нескольких голодных лет, последовавших за грабежами джеляли.

Накануне войны в Эдирне, где находилась администрация одноименного вилайета, проживало восемьсот армянских семей (4536 чел.)[3551]. В основном они жили в двух районах в центральной части города — Кале Ичи и Ат Базар, а также в пригороде Кара Агач. Обитатели Кара Агача были в основном фермерами, тогда как армяне, проживающие в центральных районах города, были ремесленниками, торговцами, железнодорожными служащими или рабочими табачной фабрики[3552]. Самое крупное армянское поселение находилось в портовом городе Родосто, главном городе казы Текирдаг; около семидесяти тысяч проживавших там армян составляли половину всего населения города. Армянское сообщество Родосто, основанное в 1606 г., проживало на побережье, в юго-западной части города, в округе, а также на северо-востоке, в пригороде, известном под названием Чифтлик, чье название свидетельствовало о том, что проживающие в нем люди в основном были заняты в сельском хозяйстве. Армяне, здесь проживающие, были жестянщиками, кузнецами, ювелирами и мельниками, однако среди них были и капитаны, и даже владельцы кораблей или банкиры[3553].

В 1914 г. в г. Малгара, лежащем на северо-западе от Родосто, проживало около трех тысяч армян. Почти все они были потомкам уроженцев Пакариджа (район Кермаха), которые также поселились в 1606 г. в этом регионе[3554].

На юге, на полуострове, расположенном на небольшой возвышенности, находилась каза Галлиполи. Большую часть ее населения составляли греки, в 1914 г. там проживало всего 1190 армян[3555]. В основном они занимались торговлей и ремеслами.

В Чорлу, лежащем на пути в Константинополь, в 1914 г. проживало от 1678 до 3005 туркоговорящих армян, чьи предки пришли из Йозгата. Наконец, одна тысяча армян проживала в Силиври, самой восточной части вилайета; они слыли одними из лучших kaıykçi [моряков] на Мраморном море[3556].

Депортации в Эдирне

На протяжении всех Балканских войн г. Эдирне, отошедший к Болгарии, а затем отвоеванный младотурками, был ареной боевых действий, которые затронули все население города. Ожесточенность, накопившаяся за время этих событий в среде мусульман, проявилась вновь осенью 1915 г., когда судьба армян Эдирне висела на волоске. Здесь распоряжение о депортации было оглашено 14 октября — гораздо позже, чем во всех остальных частях империи. Для этого была как минимум одна объективная причина. Позднее вступление Болгарии в войну на стороне Турции, возможно, вынудило младотурок отложить антиармянские операции в европейской части Турции, чтобы не сорвать переговоры о присоединении Болгарии к Турции. Более того, нота от австрийского посла от 24 октября 1915 г. гласила, что «после передачи Кара-Агача [Kara Ağaç] Болгарии все армянские семьи, проживающие там, были переселены в Анатолию»[3557]. Приказ об их выселении отдал вали Эдирне Гаджи Адил-бей [Арда][3558], юрист с Крита, депутат парламента от юнионистов в Эдирне, бывший генеральный секретарь КЕП и близкий друг Талаата, являвшийся некоторое время министром внутренних дел и бывший замешанным в киликийских событиях 1909 г.[3559] Назначение столь выдающегося деятеля КЕП на должность вали, вероятно, свидетельствовало также о большом значении, которое Иттихад придавал этому вилайету. Кроме Адил-бея, КЕП направил в Эдирне Абдулу Гани на должность ответственного секретаря и Хайрула-бея в качестве его помощника. Иттихад мог также рассчитывать на Хаси Али-бея, президента клуба юнионистов Эдирне, а также двух влиятельных младотурок из города — главу управления здравоохранения Изеддин-бея и майора Рифат-бея. Одним из военных, причастных к насильственным действиям против армян, был д-р Эртогрул-бей, военный врач, работавший в госпитале в Калайси, — он был причастен к ликвидации солдат трудовых батальонов. Среди гражданских государственных служащих к организации депортаций армян и разделу их имущества приложили руку Тевфик-бей, главный обвинитель военного трибунала, и член комитета оставленной собственности Эдрине; Шакир-эфенди, mektubci [глава бюро корреспонденции]; Эмин-бей, defterdar [казначей] вилайета и президент комитета оставленной собственности, Тевфик-эфенди, помощник начальника полиции; лейтенанты полиции Нязи-эфенди и Нури-эфенди[3560].

Оглядываясь на опыт депортаций в Анатолии, местные власти и здесь не дали армянам времени подготовиться к высылке. В ночь с 27 на 28 октября 1915 г был издан приказ о немедленной депортации, породивший волну мародерства, которой воспользовались местный клуб Иттихад, а также турецкие школы. Три сотни армянских магазинов на рынке Али-паша были полностью разрушены[3561].

Общее письменное донесение болгарского генерального консула М. Г. Серафимова и австро-венгерского консула д-а Артура Надамлензки, отправленное в посольство Австро-Венгрии в Константинополе 6 ноября 1915 г., описывает ликвидацию армян Эдирне, организованную КЕП[3562].

«Факт, — писали они, — что все происходящее является не чем иным, как реализацией тщательно спланированной программы по ликвидации христианского населения в Турции, настолько серьезен, что нижеподписавшиеся убеждены в том, что их обязанность — донести об этом заинтересованным сторонам… Новая система, учрежденная правящими кругами и устрашающая не только евреев и христиан, проживающих здесь, но и подавляющее большинство мусульманского населения, показала себя во всей своей жестокости во время депортации армян Адрианополя… Действия, которые нижеподписавшиеся могли наблюдать, свидетельствовали о намерении не просто переселить, но, очевидно, уничтожить целый народ. В ночь с 27 на 28 октября полиция вламывалась в двери состоятельных армянских семей города и приказывала им без промедления оставить свои дома, имущество и все нажитое для того, чтобы быть отправленными в неизвестном направлении. Сцены, происходившие этой и следующей ночью, не поддаются описанию. Здесь происходили вещи, которые могли допустить только люди, абсолютно лишенные разума и обладающие варварской и жестокой душой.

Женщин, прикованных к постели после вчерашних родов, поднимали из их постелей; тяжелобольных маленьких детей насильно вывозили в их колясках; наполовину парализованных стариков заставляли покинуть их дома. Маленькие девочки из городских школ, пансионатов даже не знали, что их родителей вынудили покинуть свои дома, и были навсегда разлучены со своими отцами и матерями. Несчастные не могли даже взять с собой деньги или дорогие им вещи с собой. Мужчины, которые считались достаточно состоятельными — у одного армянина нашли сундук с четырьмя тысячами турецких лир, — были вынуждены покинуть дома своих предков с несколькими пиастрами в кармане и оказаться в страшной нищете… Имущество депортированных распродавалось по смехотворно низким ценам на публичных аукционах, где турецкие покупатели имели преимущество над остальными