Свой выбор (1-2 части, первый курс) - Рина Зеленая

«Магические отвары и зелья» напоминала книгу кулинарных рецептов, но более подробную и причудливую из-за ингредиентов. Многие принципы Поттер не понял, их определенно должен был объяснить учитель, так что мальчик попробовал поискать ответы в ранее купленных книгах.

В следующие дни Поттер разобрал справочники, выделил наиболее сложные моменты, отследил разницу в рецептах из учебника и большом талмуде-сборнике и, не испытывая пиетета к творению Жига Мышъякоффа, украсил поля книги пометками. В магазине писчих принадлежностей он купил не только обычные перья, но и металлические, похожие на перьевые ручки, но без внутренней емкости для чернил, а также чернила разного цвета. В итоге спорные моменты по измельчению, нарезке, варке и помешиванию были указаны на полях зелеными чернилами, а этапы, на которых мог произойти взрыв из-за небрежного соблюдения инструкций — красными. Почерк пока оставлял желать лучшего, но Гарри очень старался, страдая из-за того, что всегда красивые буковки из-за непривычного инструмента скачут то вверх, то вниз.

Все эти дни Гарри старался думать о наследии не более часа в день, но чем дальше, тем сильнее Поттер уверялся, что должен любыми способами избавиться от попыток контролировать свою жизнь. Он все еще вздрагивал от мысли, что его могут обнаружить и принудительно отправить к Дурслям до конца лета, где он окажется один на один с нелюбимыми родственниками. Мальчик не обманывал себя, он уже понял, что взрослые привыкли не считаться с мнением детей. Тот же директор Хогвартса самолично решил судьбу Гарри, проигнорировав интересы последнего Поттера. Мальчик чуял кожей, что встретит еще много людей, которые попытаются навязать свое мнение, принудить к чему-либо или просто поставить ребенка перед фактом. Наследие могло обеспечить Гарри какую-никакую защиту, независимость и право выбора.

Да и поверенному Гарри доверял, хоть тот тоже относился к числу взрослых. Но гоблины отличались от людей. Пусть свои интересы этот народ и ставил выше интересов волшебников, но к собственным интересам относилась и репутация гоблина, а портить ее и обманывать пусть юного, но клиента никто из них не стал бы.

Считалось, что гоблины помешаны на золоте, но так думали лишь те волшебники, кто не удосужился разобраться в принципах, которыми руководствовались в своей жизни гоблины. На самом деле они любили не само золото, а процесс его зарабатывания. Именно преумножение богатств, как чужих, так и своих, увлекало гоблинов, как наркотик. Торговля была их стимулом жить. Сделки, торг, получение прибыли — услада и лучшее развлечение. Именно поэтому гоблины так любили людей деятельных, увлеченных преумножением собственного состояния, немного скупых, готовых поспорить из-за каждого сикля. И ненавидели лентяев, богатеев, не пускающих деньги в работу, изобретателей, которые не оформляют патенты, и других недостойных на гоблинский взгляд людей.

Единственным исключением для гоблинов было гоблинское серебро и изделия из него. Этот волшебный металл гоблины создавали сами, ценили больше золота и драгоценных камней и ревностно отслеживали все свои изделия, попавшие к волшебникам. На эти изделия не распространялся торговый азарт гоблинов. Свое серебро они продавали очень неохотно, лишь в самых крайних случаях и всегда обвешивали покупателя ограничениями и обязательствами.

Спустя неделю, нутром чуя, что тянуть больше нельзя, Поттер отправился к Ринготту. Поверенный встретил его прямо в зале, будто заранее знал, что Гарри явится к нему рано утром.

— Меня снедает какое-то беспокойство, мистер Ринготт, — признался Гарри, следуя за гоблином к лифтам.

— У вас хорошо развита интуиция, мистер Поттер, — хмыкнул гоблин. — Вчера в банк прибыла сова от директора Дамблдора с распоряжением.

— Вот как? — напрягся мальчик.

— Называя себя вашим опекуном, Альбус Дамблдор велел выставить лимит на ваш сейф, ограничив вас суммой в двести пятьдесят галеонов в год, — сообщил гоблин. — А еще потребовал отчет о расходах.

— Интересно, он узнал, что я не у дяди и тети или просто желает контролировать мою жизнь? — сам себя спросил Гарри.

— Ну… Директор сделал попытку, но выполнить его требование я не могу, ведь это ущемление прав моего клиента, — успокоил Ринготт. — Я поверенный семьи Поттер и семьи Блэк, а эти семьи древнее фамилии Дамблдор. И я поклялся блюсти интересы своих клиентов, а не посторонних лиц, пусть те хоть трижды директора школ и Верховные чародеи.

— Спасибо, мистер Ринготт, — искренне сказал Гарри и вслед за гоблином вошел в его кабинет.

— Так что вы решили, мистер Поттер? — устроившись за столом, спросил поверенный.

Мальчик на миг прикрыл глаза, а потом озвучил то, что надумал за неделю:

— Я хочу принять титул. Я не особо уверен, что у меня получится, но хочу попробовать.

Гоблин довольно кивнул.

— Я пока не буду назначать себе опекуна или выбирать наставника. Я мало кого знаю в магическом мире и хочу для начала освоиться. Возможно… стоит как-то скрыть факт того, что я принял лордство, пока я не осмотрюсь.

— Вполне разумно, — согласился Ринготт.

— Вы уверены, что мне не могут что-то навязать?

— Титул лорда — это не просто слова, — сказал поверенный. — Это признание самой магией. Если та посчитает, что вы способны выдержать эту ношу, то вы станете лордом Поттером. Это означает, что ни один суд — даже десять судов! — не смогут признать вас… недееспособным, например. Или умалишенным. Или неадекватным. Более того, даже признание вас совершеннолетним оспорить не смогут. Как и лишить прав, переходящих к новому лорду по наследству.

— Например?

— За Поттерами закреплено место в палате судий Визенгамота, место в Попечительском совете школы. Лорд Поттер также может влиять на принятие законов, назначение на некоторые ключевые должности в стране, — пояснил Ринготт.

— И мой отец пользовался всеми этими привилегиями? — предположил Гарри.

— Ваш отец даже титул не принял! — недовольно воскликнул Ринготт. — Хотя был обязан. Но Джеймс Поттер не посетил банк после смерти своего отца, не отвечал на наши письма, не переехал в более защищенный Поттер-мэнор, где само сердце дома обезопасило бы семью и защитило от нападений.

— Неужели там было безопаснее?

— Да. Наверняка, — уверенно заявил гоблин. — Пусть примерное расположение родового гнезда и было известно кое-кому из волшебников, но Поттер-мэнор защищали не только чары Фиделиуса, как дом в Годриковой Впадине, но и множество других. Уж не знаю, кто надоумил вашего отца, что маленький коттедж — лучшее место, чтобы скрыться от сильнейшего темного волшебника, но этот человек явно не был другом вашим родителям. Нужно или не знать,