Великий посад Москвы. Подлинная история Китай-города - Александр Викторович Можаев

XVIII века, выглядит совершенно по-европейски, но, войдя внутрь него, мы увидим лестницу с каменным парапетом и традиционной верхней площадкой, словно бы спрятанную от чужих глаз внутрь дома.

Северный фасад несохранившихся палат на Софийской набережной с крыльцом и следами примыкания лестничной пристройки. Реконструкция автора по материалам натурного обследования 2000 г.

И совсем занятно решение парадной лестницы в палатах Арасланова на Большой Никитской – здесь она была расположена целиком внутри здания (детали конструкции неизвестны, исследователи лишь подтвердили изначальное отсутствие сводов в сенях нижнего этажа). При этом строители дома будто бы не имели морального права просто так спрятать лестницу за обыкновенной, пусть даже нарочито украшенной входной дверью. Реставраторами были обнаружены следы уникального «полуторного» портала над входом в первый этаж. Он «пробивает» межэтажный карниз, выходя в плоскость стены второго этажа, а полки его фронтона фланкируют наличник расположенного над дверью окна[109]. Наглядная иллюстрация тезиса о том, что структура древнерусского дома непременно проявляет себя на фасаде здания, хитроумно совмещена с планировочными инновациями рубежа столетий. При этом привычное внешнее крыльцо в этом доме тоже имелось, но было убрано на задний двор усадьбы.

Портал входа в палаты на Б. Никитской, 17. В процессе и после реставрации

Подлинные красные крыльца очень мало где сохранились хотя бы частично, и, глядя на фасады допетровских палат, надо иметь в виду, что им, как правило, не хватает наиболее яркой, кульминационной детали. Но при этом крыльца, как и сами главные фасады, смотрели во дворы, огороженные высокими заборами, и были скорее частным достоянием владельца, чем частью городского ансамбля. Боярский двор – как боярская жена: тем более скрыт от чужих глаз, чем более знатен. Как известно, женщины царской семьи наблюдали приемы в Грановитой палате через специальное окошко, чтобы никто не мог наблюдать их – настоящие княгини да боярыни тоже были зрелищем для избранных. Ворота открываются только достойным, их же на крыльце встречает хозяйка. Петровское время ломает уклад быта, а заодно и конструкцию усадьбы: жена активно декольтируется (смотреть и завидовать!), двор также поворачивается к городу передом и меняет глухие ограды[110] на прозрачные кружева железных решеток. Ярким свидетельством разворота дома на 180 градусов служит усадьба петровского тестя Федора Лопухина на Волхонке (М. Знаменский переулок, 3). Палаты изначально были ориентированы главным входом на запад, к стоявшей напротив церкви. На задний парадный двор попадали через проездную арку в главном доме. В XVIII веке парадным стал обращенный в переулок восточный двор усадьбы, а теперь, после реставрации 1960 – 1990-х годов, здание имеет два главных фасада: один с ранним красным крыльцом, другой с классическим колонным портиком.

Известны замечательные исключения из общего хронологического правила, как, например, удивительная усадьба в Кривоколенном переулке, 10, выстроенная, скорее всего, в 1680-е годы[111] по принципам, вошедшим в обиход в начале следующего столетия: с главным домом, стоящим в центре двора лицом к улице, и с двумя почти симметричными флигелями. Ранее считалось, что это стандартная классическая усадьба, сложившаяся в XVIII веке. В 1980-е годы в западной части дома была выявлена более старая двухэтажная основа, расположенная правее общей оси симметрии. А в начале 2000-х выяснилось, что почти весь дом представляет собой трехэтажное палатное строение, возводившееся в несколько заходов и к концу столетия действительно занявшее геометрический центр двора. Тогда же появились двухэтажные служебные корпуса по его боковым границам. Огромное парадное крыльцо было обращено к улице и, вероятно, не предполагало глухого забора, который считается привычным для городских усадеб узорочной эпохи. Имена строителей дома пока неясны, первый известный владелец – фаворит Екатерины I Рейнгольд Густав Лёвенвольде, 1720-е годы.

Условная схема композиции фасада палат в доме Лёвенвольде-Голицыных. Коллаж автора.

Наличники заимствованы у палат Сверчковых, трехпролетное крыльцо – у палат Воротынского

Служебные постройки богатых городских усадеб, возводимые из камня, известны по немногочисленным документам XVII века (например, каменный ледник в усадьбе Шляковского на рисунке Мейерберга 1640-х). В конце столетия они, видимо, стали распространенным явлением, так как на рост объемов каменного строительства повлиял указ 1681 года, предоставлявший рассрочку при покупке кирпича. Помимо флигелей усадьбы Лёвенвольде уцелел одноэтажный надворный корпус из двух палат с сенями в китайгородской усадьбе Казакова. Из немногочисленных документов известно о более мелких служебных постройках вроде каменных «поварни, приспешной полатки да бани» на дворе Алферьева в Петровском переулке[112].

Палаты в Б. Толмачевском переулке, 1, план второго этажа в конце XVII и начале XVIII в.

Пример планировки, сложившейся в результате нескольких строительных этапов (тонкий контур – сегодняшние габариты здания)

Как видим, планировка и типология палат XVII века была очень разной, от небольших построек, воспроизводящих в камне конструкцию традиционного деревянного дома (сени, жилая комната, столовая горница), до очень сложно устроенных дворцов знати. В 1960-е годы А. А. Тиц предпринял попытку определения основных типов посадских и дворянских палат, но, в сущности, им были обозначены небольшие группы внятных планировочных решений, выделяемые среди множества примеров, с трудом поддающихся какой-либо классификации[113]. Дело не только в том, что устройство домов определялось привычками и родом деятельности заказчика, особенностями участка и многими другими случайными факторами. Но и в том, что дома часто перестраивались и дополнялись новыми объемами уже в ранние годы своего существования – собственно говоря, росли как причудливые растения[114].

В Китай-городе присутствовали все возможные типы московских палат, что было отражением его сложной социальной структуры[115]. Наиболее просты келейные корпуса монастырей и подворий, вариации традиционной клети с сенями, с подчеркнуто аскетичным декором фасадов (притом что на деле любые кирпичные постройки были совсем не дешевы). Сюда же можно отнести уникальную Певческую слободу близ Ильинки – две сплошные линии длинных келейных зданий, образующие улицу с одинаковыми секциями для семей соборных певчих. А далее – широкий ассортимент многокомнатных купеческих и боярских палат самой разнообразной планировки, от вполне понятных купеческих домов «брусом» до диковинных дворцов-лабиринтов придворной знати.

Дворы Певческой улицы, слева – задворки Новгородского подворья. Рисунок автора

Принципиальную схему назначения комнат в многокомнатных палатах можно представить по уже упоминавшейся описи помещений дворца Василия Голицына в Охотном ряду. Не считая таких экзотических залов, как палата под многооконным шатром с витражным потолком-подволокой или