Мифы о единорогах. От любимцев Эдема и рогатых химер до чудотворного снадобья и символа любви - Бернд Ролинг

многими другими веществами, — как и Андреас Пикер, работавший врачом испанского короля Фернандо VI и упоминавший тертый бивень в одном списке с камфорой, тертым кораллом и оленьим рогом. Ни один из врачей не питал иллюзий относительно природы вещества, которое они прописывали, но твердо верили, что оно не утратило своих особых свойств, раскрыв свое истинное происхождение. В качестве примера можно было бы добавить еще много медицинских справочников. Так или иначе, популярность «рогов» стала снижаться, вероятно, еще и потому, что слишком часто желаемый эффект у пациентов не наблюдался, сколько бы денег ни тратилось на приобретение бивней. Много времени спустя вслед за Марини и Паре постепенно стали высказываться и другие скептики. Антон Дойзинг, врач и философ из Гронингена, был одним из тех ученых, которые, казалось, могли написать трактат практически на любую тему, будь то оборотни или мандрагоры. В 1659 году нидерландец уже не мог сообщить ничего значимого о единорогах, хотя их существование в Африке все еще допускал. Однако было доказано, что европейские рога делались из черепов нарвалов. Даже когда сам Дойзинг, как он сообщает, исследовал кости нарвала в Амстердаме, он был уверен, что Бартолины уничтожили старого единорога. Тем не менее ему неоднократно доводилось слышать от голландских врачей, что они успешно применяют тертый бивень. Дойзинг из Гронингена ставит вопрос, который заставляет задуматься, почему об этом не размышляли в медицинской литературе раньше. Всегда ли на протяжении всех десятилетий медицинской практики использовался именно настоящий тертый рог морского единорога, или для достижения того же эффекта хватило бы обычного оленьего рога, другой кости или зуба? Какими гарантиями располагали врачи? Не следует ли из этого, продолжает Дойзинг, вывод, что любое похожее вещество способно снизить жар и что ни рог единорога, ни бивень нарвала не стоят своей цены? Его коллега из Лейдена, Корнелиус Сталпарт ван дер Виль, приходит к аналогичному выводу. Если рога настоящих единорогов так и не попали в аптеки Европы, то бивни оставались в обороте благодаря мифическому кредиту доверия, который предоставляли им похожие на лошадь существа. Убери этот кредит — и бивень нарвала оказывался таким же рогом или зубом, как и любой другой, по составу почти от них не отличаясь. Но и морской единорог вряд ли мог претендовать на какой-то особый статус.

Фрэнсис Бэкон уже подошел к сути вопроса задолго до этого, в 1623 году, даже не имея дела с китами. По его словам, для многих современников рог единорога потерял свою ценность, в то время как другие все еще буквально жаждали его; возможно, он стоил не больше, чем любая другая кость или рог. Когда Михаэль Бернхард Валентини, спустя много лет после великого английского эмпирика, опубликовал в 1714 году в Museum Museorum, одном из многочисленных научных журналов того времени, статью под названием «О натуральном и ископаемом единороге», он отметил падение цены на рог за предыдущие десятилетия. Если раньше флорентийский врач Андре Рак платил за него 4500 фунтов, то теперь рога стали «настолько распространенными, что их можно купить всего за пару десятков талеров», сообщает Франсуа Поме в своей «Истории лекарств»[63]. Вполне естественно, что цена на них снизилась; более того, по мнению Валентини, больше не оставалось никакого смысла их подделывать.

Вымершие единороги? Кости в земле Гарца

Неужели пути кита и единорога теперь окончательно разошлись, после того как целебная сила «рогов» подверглась сомнениям? «Морской единорог», unicornu marinum, на долгие годы пристал к нарвалу в качестве видового названия, правда только как один из его вариантов. Карл Линней и его ученики каталогизировали это млекопитающее в своей системе видов как «морского единорога»; так же поступили и авторы отчетов о скелетах нарвалов, которые были предоставлены Королевскому обществу в Лондоне как реликвии рыбы-единорога.

Но наша история останется неполной, если не поговорить еще об одной версии, а точнее, о той, на которую уже намекали Примроуз и Зеннерт, — об ископаемых единорогах. Если предположить, что современные рога единорогов почти все принадлежат китам, то не может ли быть так, что легендарные животные все равно когда-то существовали и просто вымерли, по крайней мере на территории Европы? Сторонникам этой гипотезы, не совсем неправдоподобной на первый взгляд, помогали две вещи: недавние находки костей, которые трудно было отнести к известным животным, и тот простой факт, что палеонтологические знания их времени оставались крайне ограниченными и обремененными дополнительными гипотезами, например предположением о библейском Потопе. Поэтому неудивительно, что отдельные кости стали экраном для отражения их собственных мечтаний и, по-видимому, даже смогли заполнить брешь, которую нанесли нарвалы.

Голова носорога с разросшимся рогом, принятого за единорога. Цветная литография Дж. Х. Кларка по рисунку Кэмпбелла. 1822 г.

Wellcome Collection

Единорог из Кведлинбурга не только вызывал оживленные споры современников с 1680 года, но и дал название пещере Единорога близ Шарцфельда в горах Гарц в округе Гёттинген. Он был классикой и остается ей и по сей день. В 1663 году группа обжигальщиков извести, как позже рассказал сын одного из ее участников, работавших в карьере, наткнулась на части скелета — череп и длинный рог, которые лежали неподалеку от других костей. Поскольку в черепе также торчали остатки рога, рабочие приняли их за единое целое. Образование обжигальщиков было достаточным, чтобы укрепить их веру в то, что они нашли настоящего единорога, возможно даже погибшего в результате Потопа, о котором уже упоминалось во второй главе. Кведлинбургский камергер Йоганн Мейер, в остальное время занимавшийся распространением в регионе астрономических календарей и справочников погоды, осмотрел останки и написал трактат о кведлинбургском единороге — его труд, к сожалению, не сохранился до наших дней, но, вероятно, послужил отправной точкой для всех дальнейших спекуляций. Скорее всего, именно Мейер расположил части костей в их легендарной, до сих пор знакомой нам форме и добавил эту реконструкцию в виде рисунка к своему трактату. Скелет подарили настоятельнице Кведлинбургского аббатства Анне Софии I Пфальц-Биркенфельдской. Прошло совсем немного времени, и находка вызвала интерес у видных деятелей. Отто фон Герике, натурфилософ из Магдебурга, чье имя сегодня носит университет в Магдебурге и который известен нам прежде всего своими экспериментами с вакуумом, также пишет о единороге из Кведлинбурга в знаменитых «Экспериментах» и приводит точное описание скелета, вероятно заимствованное им у Мейера. Рог животного достигал почти пяти локтей. Мы не знаем, распространил ли Герике рисунок Мейера, хотя для этого предположения есть достаточно оснований. Готфрид Вильгельм Лейбниц из Ганновера узнал от Герике о необычной находке в горах Гарц и рассказал о единороге в своем масштабном труде по геологии «Протогея», который появился только после открытия великого ученого. Лейбниц опубликовал