Мой запретный форвард - Кейт Морф

Он стоит на пороге, плечи напряжены, брови нахмурены, а на щеках выступают желваки.

Взгляд мгновенно скользит к Тони, потом он осматривает свою же футболку.

Ну, все, сейчас начнется! Как же я устала.

ГЛАВА 32

Полина

— Это че за перец? — Анисимов кивает на Тони, смотрит на него, как на клопа.

Тони переводит растерянный взгляд с него на меня, а потом обратно. Стоит и притих, словно его нет в комнате.

Я закатываю глаза.

— Какая тебе разница, Анисимов?

Но Яр уже уверенно шагает ко мне. Он готов испепелить меня грозным взглядом, мне даже становится как-то не по себе.

— Большая, — он почти рычит. — Посторонние на базе. У нас финал на носу. Может, ты сливаешь инфу нашим соперникам?

— Яр, ты дурак? — нервно усмехаюсь я.

Он кипит. Прям видно, в глазах искры, мышцы на шее напряжены.

— И какого хрена он ходит в моей футболке?

Ага. А вот и настоящий повод для визита Его Высочества Драматического Форварда.

Отлично. Значит, будем играть дальше.

Я довольно улыбаюсь, внутри все сжимается от этого момента. Не могу упустить возможность поиграть на нервишках Анисимова.

— А что такое? Не нравится? — медленно произношу я. — Я вот думаю подарить ему эту футболку в качестве сувенира.

Я вижу, как у Ярослава выступают желваки на щеках. Еще чуть и я услышу скрежет его зубов.

О да, задело.

Ура мне, чемпионке по раздражению Анисимова.

— В драку полезешь? — добавляю невинно.

Яр не отвечает, а смотрит так, будто пытается прожечь во мне дыру.

Тони хмурится и наконец-то подает голос:

— Полли, кто это такой?

Перед тем как я успеваю выдохнуть, Яр хищно приподнимает бровь, оглядывает Тони с головы до ног, как товар на витрине, и щелкает пальцами, будто вспомнил.

— Ааа, я его рожу где-то видел, — он усмехается. — Точно. Это твой партнер?

Я не даю ни подтверждения, ни отрицания. Партнер — да, но так же нас связывают с Тони более глубокие отношения.

Тони делает шаг ко мне.

— Полли, это твой парень?

И вот тут происходит то, что выбивает меня из колеи.

— Да, — уверенно бросает Ярослав на английском языке, даже не посмотрев на меня. — Я ее парень.

У меня переворачивается мир. Я бы никогда не подумала, что Яр настолько хорошо владеет разговорным английским.

— А ты что тут забыл? — он продолжает недружелюбным тоном. — Вы больше не катаетесь вместе.

Это был риторический вопрос, это была граница. Владение территорией.

Тони ошарашенно моргает, а я злюсь и пугаюсь. А внутри как-то странно теплеет.

— С какого…, — начинаю я возмущаться.

Я поднимаю подбородок, не собираясь выглядеть слабой.

— Не смей решать за меня, — шиплю тихо. — Ты не мой…

Но слова тонут, и я ненавижу, как это действует на меня.

Я делаю шаг назад, пытаясь вырваться из его орбиты, но Анисимов не собирается меня отпускать.

— Если хочешь от него избавиться, просто подыграй мне, — шепчет он уже по-русски.

Взгляд Тони скользит к широкой ладони Ярослава, которая держит меня за талию. Он стискивает кулаки, пытается собраться с силами.

— Ты же ненавидишь хоккеистов, Полли, — с презрением бросает Тони. — Как ты могла связаться с одним из них?

Я даже не успеваю ответить. Ярослав дергается, срабатывает как удар током. Один большой шаг, и он уже схватил Тони за грудки, подняв почти на носки и впечатав его в стену.

— Ты что вообще приперся сюда? — цедит он сквозь стиснутые зубы.

— Я хочу вернуть Полли, — отвечает Тони дрожащим голосом.

— Вернуть? — недовольно переспрашивает Яр, сжимает кулаки еще сильнее, впиваясь в свою же футболку на груди Тони. — А не поздно ли ты спохватился? Где ты был, когда на нее лилось все дерьмо? Ты засунул язык в задницу и ушел в тень, когда ей нужна была поддержка.

Слова Ярослава бьют в самое сердце, задевают самые болезненные струны души.

— Ты струсил!

Мне хочется, чтобы Яр вдолбил в голову Тони, что он поступил неправильно. Но, видя, как закипает Анисимов, я уже начинаю волноваться за здоровье Тони.

Я бросаюсь вперед, хватаю Анисимова за плечи, пальцы впиваются в ткань толстовки. Пытаюсь оттащить его от Тони.

— Яр! Отпусти его!

Он не слышит. Или слышит, но ему плевать.

— Уматывай в свою Канаду, — рычит он прямо в лицо Тони. — И если еще раз появишься здесь, я тебе все ноги переломаю. На лед будешь только своими испуганными глазенками пялиться.

— Ярослав! — я почти кричу.

Он резко отпускает Тони и показательно отряхивает ладони, словно держал что-то грязное в руках. Тони ловит ртом воздух, смотрит на меня.

Ждет, что я сейчас встану на его защиту?

— В коридор, — шиплю я, схватив Яра за запястье.

Вытаскиваю его, захлопываю за нами дверь.

— Не командуй тут, — шепчу я. — На льду будешь командовать.

— Ты его любишь? — глухо и совсем неожиданно спрашивает Ярослав.

— Это не твое дело, — отвечаю недовольно. — Хватит лезть в мою жизнь.

Его глаза темнеют, он делает шаг ближе, и его дыхание касается моей кожи.

— Я пообещал твоему отцу не лезть в драки, — шепчет он. — Я едва сдерживаюсь, чтобы не начистить морду твоему канадскому дружку.

— Вот и держи себя в руках и дальше, — бросаю я, держа оборону.

И тогда Анисимов меняется. Лицо, голос, взгляд, все становится каким-то настоящим.

Он медленно опирается ладонью в стену рядом с моей головой, наклоняется ко мне слишком близко.

— Не могу, — хрипло отвечает он. — Мне рвет башню, когда рядом с тобой кто-то крутится.

Я замираю и жмусь спиной к стене.

— Как хочешь, — продолжает он, взглядом проникает в самую глубь. — Воспринимай мои слова как хочешь, Полина. Но это уже не просто перепихнуться. Мне хочется защитить тебя от всего мира и мне, блядь, как-то не по себе. Я сам от себя в шоке. Веришь?

Смотр в его горящие глаза, и это последняя искра.

Взрыв.

Он жадно, резко и горячо впивается в мои губы.

Никаких подготовок, никаких «могу ли я?». Просто двое, которые слишком долго ходили по лезвию. Его рука ложится на мою талию, другая отрывает меня от стены и остается на затылке.

Анисимов не просто целует, он забирает воздух, пространство, здравый смысл. Его язык касается моего, и меня пронзает ток.

Я цепляюсь пальцами за его толстовку, чтобы удержаться.

Потому что земля под ногами где? Правильно! Ее больше нет.

Он прижимает меня к стене чуть сильнее, но не больно. Ровно настолько, чтобы укрыть