Журнал «Парус» №71, 2019 г. - Геннадий Петрович Авласенко

Почитай, с легендарных времён

Понимают друг друга…

Обращение к пишущим, к собратьям по цеху с предложением самой высокой «планки» ровно четыре десятилетия назад в «Экспромте», 1979:

Эх, таланты, вы тоже стрелки!

Попаданьями сыплете густо.

Только виды уж больно близки,

Мелко дышит такое искусство.

Чья, скажите, стрела на лету

Ловит свист прошлогодней метели?

Кто умеет стрелять в пустоту,

Поражая незримые цели?

Чрезвычайно интересно и ново – поражение незримых целей при стрельбе в… пустоту! Есть над чем поразмыслить. Как возможны при этом слышимость вечевого колокола и попадание «в яблочко»? И завороженная, так и эдак обдумывая в своём «поисковике» смысл озвученного поэтом, осмелела ответить своим восьмистишием:

Пока бродила в табунах любимых,

Жизнь не стояла тинно у других.

Она бродила запахами винных

И водочных застолий: без вины

Скрывают псевдо-покрывала

Мятежные таланты и умы,

Чьи стрелы словом поражают

В объятьях всё сливающейся тьмы.

«Современникам второй пол. ХХ века», декабрь 2015 г.

Очень понимаю поэта в его тяжелом пристрастии. Затяжные застолья в те годы были вынужденной нормой: протестом, защитой, завесой, перегородкой, уходом в своё «я», переходом в изнуряющую привычку. Знала терзаемых «змием», почти «непросыхающих» людей, очень хороших людей – и великих мастеров конских испытаний, и просто конюхов, и неустрашимых каскадёров, и научных работников. Бывало, соберёмся и – отдушина: песни от Владимира Семёновича под гитару, и рассказы о том о сём из жизни, с неисчерпаемыми шутками и смехом… нередко сквозь слёзы…

У Юрия Кузнецова исключительно свой собственный взгляд:

……………………………

Пошёл и напился с тоски…

Так русская мысль начинается.

«Русская мысль», 1969

Поэма «Золотая гора» (1974) увлекла далеко-далеко, а «Дом» (1972–1973)… Записала в дневнике после первого прочтения: «”Дом” – так глубоко, так порой иносказательно, но так реально, страшно. Ужасы войны и предательство своих. Перечитывала и перечитывала. В интернете нашла более поздние грандиозные поэмы. Но они не со мной, когда отключишься от сети. А книга всегда рядом».

То, чего не испытал, а в строках встаёт так отчётливо – полосует до боли и бессонницы. Вот тут на днях вернулась к «Дому». От концовки:

…Поэма презирает смерть

И утверждает свет.

Громада времени, вперед!

Владимир, твой черед —

помутилось всё от мысли, что история развивается по спирали…

Многие стихи поэта из сборника «Ни рано ни поздно» (1985), а также из интернета я, по привычке с детства не расставаться с понравившимися, переписала в блокнот и, перечитывая, всякий раз будто сжимаюсь на вдохе от проникновенности автора в картины знакомые и – ещё больше – от отчаянно неведомого, жуткого… Таково состояние от поэмы «Сталинградская битва. Оборона». Но не столь категорично – «Похождения Чистякова». Каюсь, что всего творчества Юрия Кузнецова не знаю, как и критики, да и жизни его, тоже, потому руководствуюсь только своим миром, которым успела прикоснуться к поэту.

Из грандиозных поэм, созданных им на пороге Миллениума, потрясение от «Сошествия в Ад». Принявшись за чтение, одолела не сразу, а с трех подступов, будто крепость. За которой и в которой запредельный мир, необъятный и… не подземный. Вот тут-то привычное и ломается. Как – не подземный?! И в самом деле ясно ощущаешь себя в бескрайнем пространстве Ада, и поражаешься авторской фантазии полёта «под Вселенной». Очевидно, что под поверхностью земной оболочки, сколь ни велика планета, уже давно тесно, хотя и зияют всё шире и глубже пустоты в земной коре. И позавидуешь избранным живым, кому дано лететь «над Вселенной»…

Не сказать, что в мыслях вовсе не касалась этой потусторонней темы, однако и особого интереса не испытывала, считая, что нагляжусь ещё, если оное есть. Но творчество Юрия Поликарповича пересилило, притянуло – прочла, перечитывая отдельные фрагменты, чтоб понять, – впечатление от прочитанного не истончается. Воображение автора потрясает! фантазии не кажутся вымыслом! видишь с ним вместе, благодаря его глазам, и совсем нет желания остановить полёт, одёрнуть автора, сослаться на невозможность читать из-за нехватки времени или по другим причинам, что мелькают в комментариях глобальной сети по окончании поэмы.

Яркие афоризмы по ходу текста пронзительны, их хочется запомнить:

«Всё поддается прощению, только не зло».

«Все мы играем чуть-чуть, а зачем – неизвестно».

«Все мы желаем помочь, а кому – неизвестно».

«Сонный Восток! Он скрывает в себе ассасина / До первой бури, как Левиафана – пучина».

«Бог не играет. / Играет и вертится бес».

«Миром владеют не те, кто играет на сцене… / Мир не театр!..».

«Мир существует иль нет – в это место пустое / Дьявол долбит… право, есть что-то в этом такое…» (Вот оно – для стрельбы в пустоту с целью поразить «незримые цели»!)

«В сердце поэта есть тьма. / Если б ты видел всю правду, сошёл бы с ума…».

«Белый террор или красный террор – всё едино».

Наконец, приведенное изречение французского мыслителя Блеза Паскаля: «…собственность – это забытый грабёж…» – оно и к месту, и ко времени.

Когда впервые читала три года назад «Сошествие в Ад» в интернете, то помню свою зачарованность стройностью поэмы на всём протяжении – ее архитектоникой, в том числе неким ритмическим рефреном по ходу углубления в пучины Ада. Прочла недавно там же – и не обнаружила заворожившего рефрена. Разные редакции поэмы? Но восприятие пострадало: от первоначального катарсиса – к некоторому его ослаблению в более позднем прочтении. Увы, не зафиксировала сайты, с которых читала…

В «Пути Христа», реально понять который стремлюсь всю жизнь и уверовать безоглядно (но это считает недостижимым для воспитанного в атеизме нашего поколения русский писатель Леонид Иванович Бородин, и я с ним согласна), также поражает широта и глубина понимания и передачи мысли автором. И опять афоризмы, изречения, которые хочется держать в памяти. Например, слова бедуина: «Жизнь и дым не удержишь рукой…». И еще немало таких же мудрых и кратких, предопределенных основной темой во вступлении: балансирование или движение

«…напролом

В рваном и вечном тумане меж злом и добром…»

И – по ходу повествования:

«Вечно искусство, а прочее – ветер и дым».

«…Знанье опасно…».

«…Правда опасна…».

«Чистая вера – вот самая тонкая мера».

Читаю и – вглядываюсь внутрь слагающего строки, вглядываюсь и – читаю…

Позволю себе ещё раз повториться в своей двойной оценке, то есть сугубо в одном – как бы двое: на поэта (или прозаика, публициста, в общем – литератора) смотрю по его творчеству, а на человека – по внешности, его поступкам, жизни. Внешность Юрия Кузнецова знаю только по фотографиям: будто вылеплен скульптором