Традиции & Авангард. № 4 (7) 2020 - Литературно-художественный журнал

Осветят радугой живой и гулкий зал.

И капелька последняя, слеза,

Пускай в земле зерно любви питает.

Пускай осколки в сапоги вонзятся

И крошкой бисерной рассыплются в пыли.

Нет смысла в этой преданной любви…

Разбей меня… с последним тактом вальса.

«Продолжай звучать…»

Продолжай звучать,

Даже если ты сильно расстроен,

Если каждый звук невпопад, и не в лад, и не в такт.

Продолжай звучать

Среди радости и среди войн,

Ты не знаешь, кого твоя музыка может спасать.

Продолжай звучать,

Даже если закончились силы,

И смычок так тяжёл, и на клавишах руки – как лёд.

Продолжай звучать!

Помни: ты не один в этом мире.

Мы единый оркестр. И важен в нём каждый аккорд.

«В жизни грозы заметнее радуг…»

В жизни грозы заметнее радуг

Блеском молний, раскатами грома,

Воем ветра и колотым градом.

Мир наш снова грозою изломан:

В жизни грозы заметнее радуг.

Блеском молний, раскатами грома

Издалече гроза наступает,

Всё ворчит на пороге у дома,

Будто ждёт, когда всех напугает

Блеском молний, раскатами грома.

Воем ветра и колотым градом

Гнёт деревья и портит посевы.

Буйствам этим лишь демоны рады,

Пляшут чёрные, вторят напеву

Воем ветра и колотым градом.

Мир наш снова грозою изломан,

Рвутся тонкие нити надежды.

Но с рассветом заутренним звоном

Солнце радугой тучи разрежет.

Мир наш снова грозою изломан.

В жизни грозы заметнее радуг –

Мы привыкли, что радости мало.

Нам самим умножать надо радость,

Чтобы не было в перечне правил:

В жизни грозы заметнее радуг.

Макс Неволошин

Макс Неволошин родился в Самаре. Работал учителем в средней школе. После защиты кандидатской диссертации по психологии занимался преподавательской и научно-исследовательской деятельностью в России, Новой Зеландии и Австралии. Автор двух сборников рассказов: «Шла шаша по соше» (2015) и «Срез» (2018). Первая книга вошла в лонг-лист премии «НОС». Финалист Open Eurasia and Central Asia Book Forum and Literature Festival (2015). В 2017 и 2020 годах занимал первое место в Германском международном литературном конкурсе «Лучшая книга года». Рассказы опубликованы в изданиях России, Австралии, Новой Зеландии, США, Канады, Украины, Германии и Бельгии.

Офис

Рассказ

Тут мне опять говорят, мол, пятнадцать лет назад уехал, а рассказы всё про ту жизнь. Ностальгия заедает, э? Или как это прикажешь объяснить? А так объяснить. Родина наша – место экстремальное, что хорошо для сочинительства, но плохо для здоровья и вообще. Здесь скучно-благополучно: лейбористов выбрали – они повысили налоги. Меняем на консерваторов – снова повысили налоги. И пенсионный возраст заодно. Гениальное экономическое решение – человек загибается на работе, а пенсия остаётся у кого надо. Нет, отдельные герои доживают, но выглядят при этом удручающе – напоминают не растения даже, а гербарий. Настолько изумлены фактом доживания, что шевелятся только на ветру. Так мы и не надеемся. А больше ничего не происходит, слава богу.

Но ведь можно понять иначе. В смысле возраст другой, бессобытийный. Частота и качество стула – главная интрига дня. Несёшь себя осторожно, будто древнюю вазу. Шаг в сторону, оступился – и трындец. Раньше заболела, допустим, нога, или шея, или глаз. Ты плюнул на это дело и забыл. И оно само прошло. Раньше не лечил – проходило. Сейчас лечишь – не проходит. Таблетки, втирания, капли, ингаляция, массаж. Йога, медитация, диеты, будь они неладны… Не проходит, сволочь. И вряд ли уже пройдёт. То есть оно, конечно, пройдёт, но боюсь, что вместе с нами.

Грустно это, братцы, как же так?

Живём вроде бы. Годами куда-то ездим, суетимся, платим налоги. А вспомнить нечего. И люди какие-то мелькают рядом, намного ближе, чем хотелось бы. Может, к ним внимательнее присмотреться? Хотя куда ещё внимательнее? Если брать по совместно убитому времени, то они мне роднее жены. Кстати, она недавно рассказывает.

Одна тётка с её работы держит зайца и двух кошек. Семья у неё такая. Раньше были заяц и другая кошка, но кошка состарилась и умерла. Хозяйка от депрессии месяц бюллетенила, всё официально, диагноз. И заяц тоже поскучнел, невмоготу им сделалось без кошки. Присмотрели в магазине котёнка. Продавцы говорят: «Они с братом неразлучные, купите обоих, иначе может с тоски заболеть». А котятки-то породистые, недешёвые, триста баксов за хвост. Но сейчас рады, весело дома. Котята зайца уважают – он там босс. Это я к тому, что сослуживцы тоже люди, и «хумани нихил» им не «путо». И если, например, явиться в офис голым, то к обеду, может, кто-нибудь заметит.

Я хотел назвать этот текст «Сослуживцы». «Коллеги» звучит лучше, да использовано, увы. Но жена сказала: м-м-м… назови просто «Офис». Хорошо. Далее. Если кому надо сюжет, бросайте читать прямо здесь. Его не будет.

Помню, рассматривал я картину «Явление Христа народу». Грандиозное полотно. Однако едва ли не сильнее впечатлили десятки этюдов рядом. На них – головы, лица, фигуры, детали будущей композиции. Вот и здесь примерно то же за минусом суммарного шедевра. Итак.

Джеф, бывший начальник.

Академик, умница, вымирающий экземпляр. Километровый список регалий опостылел даже ему. Пару лет заслуженно отдыхает консультантом, то бишь свадебным генералом в ООН. Иногда заезжает в офис – порадоваться, как тут без него хреново. Людей больше, толку меньше, чему, разумеется, найден вагон причин. Невысок, пузат, седая борода лопатой, волосы красит в чёрный цвет. Похож на старого развязного хоббита: my boy, good girl, ноги на столе (я не шучу). Всем придумал кликухи. Стивена называет Стиви, Терри – Тесс, Айвана – Айв, Хелен – Хел. Руфь почему-то – Руфикус. Болтун высочайшей пробы. Я всегда таким завидовал. Чешет экспромтом на любую тему – складно, убедительно и весело. Иногда пускает лёгкий матерок. Стиви о Джефе: he can bullshit his way out of everything. Затрудняюсь перевести это с точными нюансами смысла. Приблизительно так: он может отболтаться от чего угодно. Лучшего начальника у меня по жизни не было.

Хелен, секретарша.

Удивительно, за какие грехи у