«Там, среди шумного моря, вьется Андреевский стяг…» Хрестоматия военного моряка - Коллектив авторов

Корфиотские укрепления, неприятельские военные суда, батареи союзников, десять линейных кораблей и семь фрегатов пылали огнем. Казалось, что гром пушек заставил умолкнуть самый ветер, обратив ярость его в совершенный штиль; отдаленное эхо, повторяя горами албанского берега русскую пальбу, возвещало скорое падение неприступного Корфу.

Из находившихся на острове Видо 800 рядовых и 21 штаб- и обер-офицеров взято в плен только 422 человека с 15 офицерами и генералом Пивроном, остальные были побиты или потоплены. Потеря с нашей стороны в сей достопамятный день состояла: на эскадрах в 26 человек убитых и 24 раненых; на сухом пути убито русских 19, ранено 56; турок убито 28, ранено 50; албанцев убито 33, ранено 82 человека. Генерал Пиврон был объят таким ужасом, что за обедом у адмирала не мог держать ложки от дрожания руки и признался, что во всю свою жизнь не видал ужаснейшего дела.

В 10 часов пополуночи (19-го февраля) на всех наружных укреплениях и на батареях Видо подняты были знамена союзников при громогласных «ура». В самое то время и французы, прекратив совершенно огонь, подняли на цитадели белый флаг.

На другой день французские комиссары явились на корабль адмирала для утверждения и обмена условиями; туда приехал также и турецкий адмирал Кадыр-бей. Во время сей капитуляции они заседали вместе с адмиралом Ушаковым, и тут решилась участь Корфу.

День 21-го февраля был для всей эскадры самым радостным. Едва было совершено дело капитуляции, как прибыл из Санкт-Петербурга фельдъегерь, привезший от Государя Императора знаки монаршего его благоволения к адмиралу Ушакову. Сей уважаемый и любимый всеми начальник удостоился получить бриллиантовые знаки ордена св. Александра Невского и командорский крест ордена св. Иоанна Иерусалимского. Все представления его об отличившихся были утверждены, и эскадра украсилась множеством знаков отличия св. Анны 2-го и 3-го классов. Для служителей, особенную храбрость оказавших, было прислано 300 знаков ордена св. Анны. Все были в восхищении, но все сожалели, что с покорением Корфу лишатся новых случаев проливать кровь свою за Государя столь щедрого и милостивого.

Адмирал Ушаков с генералитетом отправился в Корфу для принесения благодарственного молебствия Подателю всех благ. По выходе на берег он был встречен знатнейшим духовенством с крестами, почетнейшим гражданством и всеми жителями с величайшим уважением и почестями. Победители, окруженные народом, при колокольном звоне дошли до соборной церкви св. Спиридония [Тримифунтского], где и происходило богослужение.

Радость греков была неописана и непритворна. Русские зашли, как будто на свою родину. Все казались братьями; многие дети, влекомые матерями, целовали руки солдат наших, как бы отцовские. Они, не зная греческого языка, довольствовались кланяться во все стороны и повторяли: «Здравствуйте, православные!», но что греки отвечали громкими «ура!».

Личное внимание адмирала было обращено на госпитали. Адмирал почти ежедневно посещал госпитали, входил во все подробности продовольствия и ухода и, расспрашивая больных о нуждах их, часто с чувствами нежного отца говорил раненым: «Вы сделали, ребята, свое дело, теперь я исполню долг свой; кто служит отечеству верой и правдой, того Государь наш никогда не оставляет».

Уважение неприятелей к адмиралу было столь же нелицемерно, сколь любовь к нему русских. 24-го числа французские генералы были приняты с особенной вежливостью и угощены обеденным столом. Французские генералы, восхваляя благоразумные распоряжения адмирала и храбрость русских войск, признавались, что никогда не воображали себе, чтобы мы с одними кораблями могли приступить к страшным батареям Корфу и острова Видо. Отдавая победителю полную справедливость, французские генералы прибавили, что храбрость есть свойство, довольно обыкновенное в солдате, но что они еще были более поражены великодушием и человеколюбием русских воинов и что первым для них долгом, возвратившись в отечество, будет всегда и при всяком случае воздавать Российскому воинству должную честь и благодарность.

Всякий, кто имел возвышенный образ мыслей и знал преисполненную христианскими добродетелями душу Ушакова, легко поймет, сколь много его утешать должны были подобные нельстивые отзывы самого неприятеля. Вскоре и Император Павел I и султан Селим воздали заслугам его должную справедливость: Ушаков был пожалован в полные адмиралы. Селим в знак благоволения своего пожаловал Ушакову табакерку, украшенную алмазами, и 1000 червонных. Не удовольствовавшись этими знаками, султан через нарочного курьера прислал адмиралу Ушакову богатый челенг – это перо, осыпанное алмазами, которое у турок почитается самым большим знаком отличия, также дорогую соболью шубу и 3 500 червонных на служителей российской эскадры.

История сохранит память славного этого похода и передаст потомству блистательное мужество и непоколебимую твердость войск, участвовавших в покорении Ионических островов. Они доказали всему свету, что повиновение и доверие союзников, что любовь покоренных народов и уважение самого неприятеля не приобретаются одними победами, но человеколюбием, бескорыстием, великодушием и твердостью; эти добродетели, особенно русских воинов украшающие, сделали в 1799 году память их незабвенной между греками, французами, итальянцами, турками, далматами и албанцами.

(Записки флота капитан-лейтенанта Егора Метаксы, с. 168–216)

Речь депутации острова Корфу к адмиралу Ф.Ф. Ушакову

Высокопревосходительный господин адмирал!

За благодеяние, оказанное сильной благотворительною десницею Августейших Государей, избавителей и покровителей наших, отечество провозглашает Вас освободителем и отцом своим.

Определенные Промыслом Божиим для соделания благоденствия нашего, Вы устремились к здешним краям, предводительствуя Императорскими морскими ополчениями под победоносными знаменами, чтобы воскресить эти острова, отягощенные под злодейским игом безначалия и разврата.

Эта земля, эти горы, укрепленные и никогда непреодоленные, это передовое укрепление Видо стали славным позорищем[122] исступления[123] и знаменитых услуг, оказанных Вами великому делу человечества.

Победитель человеколюбивый встречен был благоговейным восторгом веры христианской среди всеобщей радости внутри этих стен, разрушенных от защищающегося неприятеля, но спасенных и безвредными оставшихся вместе с животами нашими десницею Вашею, хотя вооруженною на поражение врага.

Памятником неизгладимого правосудия, верности, великодушия бессмертных престолов и храбрости Вашей есть вольное соединенное правительство наше, кое временно было руководствуемо по днесь отеческими благосклонными попечениями Вашими.

Снисходительствуйте, Высокопревосходительный Господин, принять приношение добровольное благодарения от чад Ваших, этот приличествующий Вам меч, на коем изображено драгоценное имя Ваше и который навсегда хранить соблаговолите в память признательности, изъявляемой Вам от освобожденных им городов.

Корфу, июня 29-го 1800 года.

(Морской сборник, 1915, № 5, с. 233–234)

П.П. Свиньин. С адмиралом Сенявиным в Архипелаге

Павел Петрович Свиньин проделал с Дмитрием Николаевичем Сенявиным большую часть второй экспедиции (1805–1807) в Ионическом архипелаге в качестве чиновника дипломатического ведомства. Изданные им воспоминания сделали его фактически первым историографом подвигов русской эскадры и талантливого флотоводца Дмитрия Николаевича Сенявина, тонким и внимательным бытописателем жизни