Мост в небеса. История убийства моих сестер и его последствий для нашей семьи - Дженин Камминс

Ознакомительный фрагментконечно, этого не осознавал – ему просто нравилось проводить с ней время. С ней было не скучно. Том и Джулия доверяли друг другу, причем настолько безоговорочно, что доверие автоматически распространялось и на их сестер; в результате вся компания порой ощущала себя маленьким, но крепким и нерушимым тайным обществом. Так что не приходилось удивляться, что их последний общий ужин проходил печально и немного торжественно.

Но вот шесть тарелок из-под стир-фрая, ополоснутые водой, отправились в посудомоечную машину. Взрослые продолжали беседу за чашкой кофе, а младшее поколение удалилось в пахнущий плесенью подвал, где была обустроена игровая комната. Завели песни Саймона и Гарфанкела и сели играть в рамми. За обтянутым зеленым сукном столом было не менее тесно, чем только что за обеденным, и снова никого это не смущало. Сдавала в тот день Тинк, чей образ дополняли зеленый козырек и соленая соломка, заменившая сигару. Ставки были высоки – пластиковые фишки плюс престиж каждого из игроков. В какой-то момент с лестницы послышался голос Джинны: она сообщила, что идет домой, и велела Джулии не слишком задерживать Джейми. Игра продолжилась; Тинк, вместо того чтобы вести счет, написала прописными буквами свое имя на плече Тома. Как ни странно, Том не отнял у нее ручку, – в тот вечер проделка Тинк удивительным образом вписалась в общую атмосферу, – а просто рассмеялся и отпихнул ее, не дав добавить к букве «К» красивую завитушку. Примерно через час Тому надоело проигрывать, Джейми – играть, а Робин захотелось покурить, и компания приняла решение выйти во двор.

На Фэйр-Эйкрес-Роуд спустились сумерки. Тинк с Кэти босиком гоняли футбольный мяч по влажной от росы траве, а остальные устроили шуточный рыцарский турнир – Джулия оседлала Тома, а Джейми – Робин. В нескольких футах от дома на фоне пригородного пейзажа ржавым пятном выделялся некогда синий «Шевроле-Шеветт» Джулии. Задняя часть кузова была обклеена всевозможными наклейками, одна из которых гласила: «Рональд Рейган – лесбиянка». Джин, отец Камминсов, именно этот стикер находил особенно забавным.

Шестерка веселилась и развлекалась под темнеющим небом с нехарактерной для подростков непосредственностью. Как всегда, самой взрослой в компании выглядела девятилетняя Джейми. Своеобразное чувство юмора и непринужденная манера поведения делали ее старше и мудрее, так что в ней скорее удивляли редкие проявления ребячества. Но в тот вечер все они, отбросив серьезность, совершенно по-детски бесились, словно ловили за хвост ускользающее детство. Поэтому, когда на пороге дома, скрипнув раздвижной дверью, появился Джин, все шестеро с тяжелым сердцем остановили свои игрища. Пора было паковать вещи, принимать душ и отсыпаться перед долгой дорогой. Пора было прощаться.

Робин театрально взмахнула руками перед лицом Тинк и воскликнула: «Не уезжай, УМОЛЯЮ, не бросай нас!»

Все рассмеялись и тут же бросились обниматься, бормоча друг другу куда-то в область шеи: «Буду скучать! Люблю тебя! Писать буду каждый день!» Джин стоял на крыльце, закатывал глаза и качал головой. К показному сарказму примешалась и парочка искренних, хоть и умело замаскированных слез. Горечь неизбежного расставания немного сгладили Робин и Джулия, пообещав летом приехать в Вашингтон погостить. После бурных прощаний три сестры сели наконец в колымагу Джулии и укатили.

Джин загнал своих детей в дом и каждому поручил задание по подготовке к завтрашней поездке. Том немного подождал, убедился, что сестры не подслушивают, и попросил у отца разрешения выйти прогуляться. Джин покачал головой – завтра трудный день, надо лечь пораньше, чтобы как следует выспаться. Его совсем не привлекала перспектива провести два дня в машине с уставшим угрюмым сыном.

Том обиженно засопел, но спорить не стал. «Ладно, пойду позвоню Джулии и скажу, что сегодня не смогу», – сказал он, глядя на родителя с нахальством, на какое способны только девятнадцатилетние парни.

Джин невозмутимо пожал плечами: «Ну так иди звони».

План тайного побега из дома для встречи с Джулией возник у Тома почти случайно. Вообще-то на прошлой неделе он уже удирал без разрешения из дома по другому поводу, но сейчас понадеялся на понимание отца. С этим ничего не вышло, но Том не собирался позволить отцу испортить его, Тома, планы на вечер.

Почти всю неделю он спал на откидной койке в задней части фургончика. После долгой бессонной ночи, проведенной на синем бабушкином велюровом диване, – из-за тонкой панельной стены слышался отцовский храп, – Том убедил родителей, что будет разумно отпустить его спать в фургон, где ему будет вполне удобно. В конце концов, зачем нужна откидная койка, если никогда ею не пользоваться? Поэтому всю неделю с наступлением «отбоя» Том брал ключи от фургона и от дома и уходил на улицу. Но в тот вечер он намеревался пойти не к фургончику, а на угол улицы, чтобы подождать там Джулию.

Том аккуратно положил трубку старого дискового телефона, повернулся на барном стуле дедушки Арта и оказался нос к носу со своей сестрой Тинк, из чего моментально вывел, что его план раскрыт. Потратив несколько минут на нытье и упрашивания, Тинк почти смирилась с тем, что ее не берут, но тут из ванной с обернутым вокруг головы полотенцем и зубной щеткой во рту показалась Кэти, горящая желанием знать, что происходит. Тинк начала возбужденно рассказывать ей о готовящейся вылазке, надеясь найти в ней союзницу; Том нервно поглядывал на лестницу и шикал на сестру, чтобы та говорила тише. Кэти ушла обратно в ванную сплюнуть зубную пасту, но вернулась и перечислила недостатки плана операции. Наиболее очевидный и досадный заключался в том, что Тинк и Кэти ночевали в гостевой спальне, расположенной прямо напротив комнаты бабушки с дедушкой, а у тех был чуткий сон. Незаметно прокрасться мимо них было почти невозможно даже в одиночку, не то что вдвоем. Тому было проще. Ему вообще не требовалось сбегать из дома – достаточно было незаметно пойти в другую сторону. Доводы Кэти звучали до отвращения логично, и Тинк сдалась, хотя уже с лестницы фыркнула, что ей не больно-то и хотелось навязываться, – другое дело, если бы ее пригласили.

В этом эпизоде отчетливо проявились различия в характерах сестер Камминс. Тинк, мечтательная и веселая, почти никогда не думала о практических аспектах дела; в футбольной и хоккейной команде ей отводили роль центрфорварда; она всегда старалась быть в центре внимания окружающих и чаще всего этого добивалась. Кэти, более застенчивая и склонная к сарказму, была смелее. На поле она стояла на воротах. Более приземленная, она вела себя благоразумнее старшей сестры. Если Тинк предпочитала нападение, то Кэти – защиту.

Сестры пожелали брату удачи и вернулись к своим делам. Тинк, собирая свои вещи, еще, конечно, дулась, пока не начала зевать