Твои письма не лгут - Екатерина Герц

Смахнув несуществующие слезинки, спешу обратно в машину. К счастью, Алиса не обращает внимания на моё подавленное состояние. В спешке поворачиваю ключ зажигания, переключаю скорость и спешу покинуть пустынную улицу.

Родители проживают в частном доме на Тиморской улице. По пути мы проезжаем рынок, Площадь, небольшой парк, кинотеатр. Яркие афиши тут же привлекают внимание Алисы. Она пристаёт с вопросами, и я обещаю сводить её на днях в кино. Заодно покажу город.

Ближе к центру находится больше многоэтажных зданий, но в самых высоких не больше пяти этажей. О лифтах не может быть и речи. Лифт есть только в Центральной больнице, да и то частенько бывает сломан. Знаю, потому что мама не раз жаловалась.

Мы заезжаем в микрорайон под названием Роща. Он представляет из себя комплекс заселённых улиц и магазинов. Ещё может похвастаться наличием вполне приличного парка, где удобно гулять с детьми. Вокруг дома: всё как на ладони. Недалеко детский сад. Разве что школы не хватает, чтобы сделать это место своеобразным аквариумом для детей во имя спокойствия их родителей. Я и сама ходила в здешний детский сад.

Преодолев симпатичные одинаковые коттеджи, сворачиваю на нужную улицу, избежав ожидания на светофоре. Движение здесь ещё более вялое, чем в центре: машины ездят, люди ходят, но дышать свободно есть где.

Дорога оставляет желать лучшего: кругом пробоины и ямы. Сбавляю скорость до двадцати километров в час, и ещё около десяти минут мы подпрыгиваем на решётчатом асфальте со скоростью черепахи.

Наконец, подъезжаю к нужному дому. Алиса не спешит выскакивать из машины. Я тоже около пары минут рассматриваю забор, который видела ежедневно на протяжении семнадцати лет.

Чтобы не оставлять себе шансов медлить, нажимаю на руль, возвещая родителей о нашем прибытии. Плевать, что соседи переполошатся. Здесь и так обо всём знают. Слухи разносятся со скоростью света.

Улицу разрывают три коротких сигнала автомобиля. Мой бедненький джип едва пережил поездку. Заботливо открываю дверь и ступаю на каменистую дорожку. Невольно вдыхаю полной грудью знакомый воздух с лёгким ароматам сирени. У нас под окнами растёт несколько кустарников.

На нашей улице громоздятся только частные дома, но все достойно обустроены: отделка приличная, ничего не обшарпано. И территория ухожена. Соседи тщательно следят за этим. Вполне милый район, если не считать всеобщего любопытства. Это как болезнь, которую невозможно вывести. Даже высокий забор не помогает сохранить личную жизнь в тайне. Меня всегда это раздражало.

Слышится хлопок входной двери, и вскоре родители выходят нас встречать. Сразу распахивают ворота, чтобы я могла проехать. Но я даю им время поприветствовать внучку. Алиса сразу радостно выскакивает из машины, заприметив бабушку и дедушку. Они долго обнимаются, наполняя улицу звонким смехом и ощущением радости.

Потом приходит и моя очередь, но я почему-то не чувствую себя счастливой. Стараюсь это скрыть, чтобы не задавали ненужные вопросы. Я всё думаю об этой поездке, как о чём-то вынужденном, хотя по сути никто из родственников Германа не просил меня приехать. Но я всё равно ощущаю на себе какую-то ответственность.

Родители искренне радуются нашему приезду. Я, наконец, сажусь за руль и неспешно заезжаю во внутренний двор. Паркуюсь прямо под сиренью. Маленькие бледно-фиолетовые цветочки будут осыпаться на серое покрытие, но мне всё равно. Слишком сильно люблю эти цветы, чтобы злиться из-за них.

Пока мама и Алиса уходят в дом, я остаюсь разгрузить вещи. Папа берётся помогать. Последнее, что я слышу прежде, чем звонкий голос дочери затихает за дверью, это рассказ о танцевальном кружке. Она описывает какой танец они сейчас разучивают. Алиса обожает танцы. Жаль, что придётся пропустить эту неделю. Но ничего, наверстает. Она у меня смышлённая.

Вещей у нас немного: две сумки и детский рюкзак. Я брала только самое необходимое. Закидываю одну сумку на плечо, а вторую вместе с рюкзаком передаю отцу. Собираюсь закрыть багажник, но он указывает на коробку в углу.

— Погоди, тут ещё коробка! — произносит он и тут же хватает её.

Я смотрю на коробку и осознаю, что напрочь забыла о ней. Там письма от Германа. Сама не знаю зачем взяла их, закинула буквально в последний момент. Большинство из них почти не помню, какие-то до сих пор не распечатаны. Мне становится стыдно перед ним за это, и я виновато опускаю взгляд. Постараюсь прочесть, когда будет время. Так будет правильно.

Дома прямо на пороге на нас налетает Леди, игривая овчарка. Родители завели её пару лет назад. Вероятно, от скуки. Я видела её лишь на фото, но она почему-то сразу доверяет мне и позволяет потрепать себя за ухом. А потом забавно скулит и заваливается на спину, подставляя живот.

— Леди, погоди ты, дай хоть дух перевести с дороги! — ворчит отец, но в его голосе не чувствуется раздражения.

С кухни доносится соблазнительный аромат жареной курицы, моей любимой, по маминому рецепту. Слышу звон тарелок и столовых приборов. Вещи оставляем на полу, затем я медленно снимаю верхнюю одежду. Мягко глажу напоследок Леди и шествую за папой на кухню. Она тут же вскакивает и несётся за нами, игриво высовывая язык. Запрыгивает на диван к Алисе и радостно трётся о её руку.

Наконец-то я вижу на лице дочери настоящую радость с начала поездки. Она давно упрашивает меня завести собаку, но я всё не решаюсь. И сейчас, видя как она весело смеётся, невольно подумываю согласиться. Пусть учится заботиться о ком-то. Плюс появится надёжный друг, способный поднять настроение и подбодрить.

— Лера, останешься на обед или сразу поедешь к Мартыновым? — интересуется мама, когда чайник на плите почти закипает.

Кухня тут же блекнет в моих глазах. С печалью вспоминаю зачем приехала. Мы неосознанно избегаем этой темы, но постоянно бегать не получится. В голове прокручивается телефонный разговор два дня назад, когда мама сообщила о трагедии. Она не смогла ответить на мои вопросы, да и откуда ей знать. Родители не вхожи в дом семьи Германа.

И всё же мне не хочется спешить туда. Хочу побыть немного здесь, в кругу семьи. Забыть ненадолго о трагедии. Почувствовать забытое тепло и комфорт нашей старенькой кухни. Насладиться маминой стряпнёй.

— Ты правда думаешь, что я откажусь от своей любимой курицы? — усмехаюсь я, отбрасывая мрачные мысли. — Успею ещё съездить, всё равно не планирую задерживаться.

Мама понимающе кивает. Мы садимся за