Королевство Кипр и итальянские морские республики в XIII–XV веках - Светлана Владимировна Близнюк

href="ch2-11.xhtml#id1371" class="a">[11], Центра Национальных архивов Парижа[12] и архива Санкт-Петербургского Института Истории РАН[13] используются в диссертации в неизмеримо меньших масштабах и носят прикладной характер для изучения истории внешней политики королевства.

Некоторые письма кипрских королей или, наоборот, адресованные им, переписанные в XV–XVII вв. и помещенные в картулярии и сборники наряду с другими не имеющими отношения к острову документами, затерялись среди них и остались вне поля зрения историков средневекового Кипра. Таковые нам удалось обнаружить в рукописных собраниях Баварской национальной библиотеки[14]. Здесь же хранится рукопись с сочинениями известнейшего мыслителя XIII в. Михаила Скота[15], хорошо известная медиевистам, однако никогда не ассоциировавшаяся с историей культуры средневекового Кипра. Рукопись позволила начать отсчет в изучении портретов кипрских королей. Визуальный ряд кипрских монархов восстанавливается нами также по иллюминированным рукописям из собраний Библиотеки земли Вюртемберг[16], Национальной библиотеки Франции[17] и Государственного архива Турина[18].

В Российской Национальной библиотеке нами была найдена уникальная и абсолютно неизвестная исследователям рукопись, представляющая собой дневник нескольких знатных венецианцев, путешествовавших по Святой Земле в XVI в.[19] Рукопись происходит из книжного собрания Пьетро ди Бруски[20]. Она является копией, сделанной с оригинала не позднее начала XVIII в. В 1727 г. на ее переплете сделана пометка, что некий Johannes Baptista Martinus взял ее почитать (legere cepi). В XIX в. рукопись хранилась в библиотеке Бальдассарре Бонкомпаньи в Риме и впервые была описана Энрико Нардуччи в 1862 г.[21] В 1890 г. она упомянута Р. Рёрихтом[22] (по каталогу Нардуччи). После этого рукопись «пропала», и более никогда не упоминалась в историографии. На рубеже XIX–XX вв. (после распродажи коллекции Бонкомпаньи) рукопись оказалась в Петербурге и в течение длительного времени, к сожалению, оставалась невостребованной, а потому неизвестной для исторической науки. Судя по всему, копия, хранящаяся в Санкт-Петербурге, — единственный экземпляр дневника путешествия Пьетро Кверини, Бернардино Корнаретто и Бернардино Коле, дошедшего до наших дней. Таким образом, рукопись сама по себе уникальна. Оригинала XVI в. нам найти не удалось[23]. Рукопись напрямую не связана с историей Кипра, однако она значительно расширяет наши знания о структуре венецианской торговой системы на Востоке, в которую всегда включался остров. Кроме того, сам факт паломничества венецианских купцов есть прямое доказательство совмещения коммерческого практицизма с христианским благочестием, демонстрация которого была столь важна в эпоху крестовых походов. Мы неоднократно в работе пытаемся понять способность венецианцев сочетать крестоносную идею с купеческим прагматизмом, что позволило им оставаться крестоносцами в глазах современников. Вышеназванный текст является в данной связи важнейшим источником для исследования данного вопроса.

Архивные данные и рукописи дополняются опубликованными источниками разного рода: дипломатические договоры, папские буллы и письма, ордонансы королей, нотариальные акты, судебные протоколы, судебные тяжбы генуэзских граждан с администрацией их республики на Кипре, постановления венецианских ассамблей и генуэзского Совета старейшин и различных оффиций, бухгалтерские книги и счета, описи имущества, торговые практики и статуты[24], которые бесценны для изучения фактически всех сторон экономической и политической жизни королевства. Сухие, беспристрастные, точные, однородные, хорошо поддающиеся статистическому анализу, сжатые по форме, но выразительные по содержанию источники несут в себе наиболее полную и объективную информацию о международных отношениях королевства Лузиньянов, системе торговли на острове и ее организации, административно-хозяйственных структурах иностранного купечества, финансах, взаимодействии с собственными метрополиями и местными властями, миграционных процессах, поселениях иноземцев и их повседневной жизни в Кипрском королевстве. Достоверность сведений названных источников трудно оспорить. Главная проблема при работе с ними состоит, однако, в том, что практически все источники такого рода за редким исключением[25] не кипрского, а чаще всего генуэзского или венецианского происхождения. Для исследователя это означает опасность перекоса картины, появляющейся в результате исследования, в ту или другую сторону. Проблема преодолевается только проверкой, сопоставлением и анализом всего комплекса имеющейся информации.

Самыми интересными и важными с точки зрения интерпретации информации, с точки зрения восприятия современниками своей истории и реалий, в которых они живут, наверное, всегда были и будут нарративные сочинения — хроники и истории средневековых авторов. Есть хроники, без которых невозможно ни одно исследование по истории Кипра эпохи Лузиньянов, и произведения, дающие дополнительную, но от этого не менее ценную для нас информацию. Хроники по истории Кипра писались на греческом, латинском, французском, итальянском языках. Однако собственно кипрских по происхождению хроник у нас, к сожалению, не так много. Практически вся кипрская хронистика держится на сочинении Леонтия Махеры — греко-кипрского автора конца XIV — начала XV в., "Повесть о сладкой земле Кипр". Махера создал наиболее полную историю государства Лузиньянов, в котором он родился и жил. Вначале своей служебной карьеры он был секретарем кипрского сеньора Жана де Нореса, а затем находился непосредственно при королевском дворе. Вполне понятно, что он хорошо знал обстановку при дворе, сам был свидетелем многих событий и был прекрасно осведомлен о происходившем в королевстве. Близость ко двору давала Леонтию Махере возможность пользоваться королевскими архивами, многие из которых были навсегда утрачены для последующих историков Кипра. Этому автору трудно не доверять, ибо он проявляет завидные аналитические способности историка и стремление к объективности даже тогда, когда сам имеет некоторые пристрастия и вполне понятные человеческие симпатии к тому или иному герою своего сочинения. Как средневековый человек он искренне верит в чудеса, мифы, легенды, предания, которые воспроизводит на страницах своей хроники, особенно когда пишет о событиях давно минувших дней. Он начинает хронику временем правления императора Константина Великого. Однако наиболее полный рассказ начинается от времени правления короля Пьера I Лузиньяна (1359–1369) и продолжается до вступления на престол короля Януса в 1432 г. Затем хроника была дописана неизвестным автором и доведена до 1487 г. Наибольшее внимание хронист уделяет политическим событиям, часто обстоятельно рассказывает о дипломатических переговорах и пересказывает тексты заключавшихся договоров между Кипром и другими государствами, повествует о торговле иностранных купцов на острове, об их соперничестве между собой и отношениях с королевской властью, иногда отмечает детали о населении, быте, нравах, праздниках и обычаях как королевского двора, так и значительной части населения Кипра. Отдельные страницы хроники — это самостоятельные экскурсы о государственном и административном устройстве королевства Лузиньянов, о церковной организации, о латинском феодальном праве. Все это делает хронику Махеры настоящей энциклопедией Кипра времен правления Лузиньянов. Его повествование дает современному исследователю великолепную возможность увидеть рождение, развитие и жизнь государства крестоносцев на Кипре. Долгое время считалось, что сохранилось только две рукописи сочинения Леонтия Махеры, одна из которых хранится в библиотеке св. Марка в Венеции, а вторая в Бодлианской библиотеке в