Развод. Я его так любила - Анна Грин

— Почему я должен прекратить складывать вещи, ты сама просила собраться заранее, я собираюсь, — словно бы ничего не произошло заметил Виктор.

— Ты реально сейчас ничего не понимаешь? О каком отпуске может быть речь, когда у тебя такое… — я взмахнула рукой, имея в виду, что увидела у него в телефоне…

— Зоя, я тебе повторяю, если бы я хотел скинуть с себя ответственность за свою семью, мы бы с тобой не разговаривали, но если мы с тобой разговариваем значит никакой ответственности я не скидывал, соответственно скидывать я её не планировал никогда, поэтому я считаю тебе не стоит обращать внимания ни на какие сообщения. Мы с тобой планировали Мальдивы мы с тобой летим на Мальдивы…

Цинично так, что у меня сердце зашлось бешеным ритмом.

— То есть ты считаешь, что мне не надо ни на что обращать внимания, закрыть глаза, зажать уши… — я не договорила. В этот момент Виктор развернулся ко мне, сложил руки на груди и продолжил:

— И начать собираться в отпуск, Зоя… — закончил жёстко, а я прижала ладони к щекам.

— И продолжать быть наивной влюблённой дурой, которая двадцать пять лет сильнее чем в бога верила в тебя, так? А ты в это время будешь непонятно с кем, со своей вот этой, которая даже у тебя никак не записана в телефоне, между одеялком и простыней развлекаться, так? — мне кажется у меня вся речь была построена чисто на автомате, потому что я не понимала до сих пор в какой ситуации оказалась.

— А что ты мне предлагаешь, собрать вещи и уйти? — усмехнулся Виктор, заставляя меня всю похолодеть. — Или как, на колени встать, вымаливать прощение, бить кулаком в грудь, что меня опорочили…

Я покачала головой отказываясь воспринимать все слова Виктора за чистую монету.

В нём говорила злость, в нём говорило раздражение, что я узнала, что женам знать не дано было. Я разрушила его слаженный быт, у него же мухи отдельно, котлеты отдельно, семья это семья, а любовница это…

— Тебе не надо собирать вещи, они уже собраны, — тихо заметила я, прижимая ладонь между ребер, потому что казалось будто бы сердце стало перемещаться внутри от бессилия, от разрывающей агонии…

Викторов вскинул бровь, провел пальцем по щетине и глубокомысленно заметил:

— Я что-то сейчас не понял, на что это ты намекаешь?

— А я не намекаю, я прямым текстом говорю, что вещи у тебя собраны…

— А я тебе ещё раз повторяю, что я ответственность за свою семью ни на кого перекладывать никогда не собирался и что с мужчинами такое случается, что они делят любовь и секс. И ничего в этом страшного быть не может, а оправдываться ни за что я не собираюсь. Мне не пятнадцать лет, это раз. И два, если уж я ни на кого не переложил ответственность за свою семью, то ты должна понимать что развода не будет, ты же не собираешься на пятом десятке стать разведенкой?

Слова ударили так больно, что я не нашлась что ответить в первый момент и почему-то из всего пришедшего на ум я смогла только уточнить:

— Чем она лучше, почему, Вик, почему ты мне изменил?

Я спросила это и ответ боялась услышать.

Я боялась, что он сейчас мне выкатит какой-то нереальный мифический список, но главным недостатком будет тот факт, что у нас всего лишь одна дочь…

Воспоминания острыми вспышками всплыли в голове. Я чтобы не зареветь, чтобы не показать своих слез, сдала руки в кулаки.

Три года назад Виктор так уговаривал родить ещё одного ребёнка, он просил меня, шептал:

— Зоя, это будет наш ребёнок, продолжение меня и тебя. Розе мы уже не так нужны, а младшей будет с нами, неужели ты не хочешь?

Я сильно хотела второго ребёнка.

Когда мне было двадцать пять я так сильно хотела второго ребёнка, что чуть не сошла с ума от того, что мы не могли его завести. Я безумно хотела родить Виктору сына, но дочь мне обошлась безумно дорого. Настолько дорого, что пьяный акушер в государственной больнице чуть не отправил и меня и дочь на тот свет, когда началась кровотечение. А у него руки тряслись, потому что в ночную смену я попал и тогда у нас не было невозможности рожать в частном порядке. Да и частных клиник тогда толком не было.

Мне вычистили все что могли. Лёжа на операционном столе я ещё думала о том, что скорее всего больше родить не смогу, мне вероятнее всего удалят матку, но реанимационная медсестра смогла выправить ситуацию и одному богу ведомо, что она сделала, чтобы вытащить меня и Розу с того света.

А в двадцать пять я вдруг поняла, что не могу забеременеть. В тридцать я начала лечиться как чокнутая, как умалишенная, но всё равно ничего не происходило: беременность не наступала. К сорока мне кажется я пришла к тому, что готова была даже ребёнка из детского дома взять, ведь два эко были неудачными…

Буквально три года назад Виктор уже отчаявшись просто просил меня согласиться на второго ребёнка, даже не догадываясь, что половину этого ада прошла я одна, а он присоединился только когда встал вопрос об искусственном оплодотворении.

И я боялась, что он сейчас скажет, что у него любовница, потому что ему нужен второй ребёнок. Но Виктор ударил меня похлеще чем кулаком, произнеся всего несколько слов, которые разорвали моё сердце на куски.

— Такое с людьми случается, что они просто ничего не чувствуют…

Я вся сжалась, обняла себя руками, зажмурила глаза, чтобы не видеть и не слышать ничего.

— И поэтому ты изменил, потому что больше ничего не чувствуешь?

Виктор склонил голову к плечу, выдохнул и заметил:

— Но это не означает,что любить свою семью я перестал, поэтому выброси глупости из головы, тебя эта часть моей жизни не касалась и касаться не будет, у нас с тобой годовщина свадьбы…

— Виктор, — дрожащим голосом воспротивилась я. — У нас с тобой не годовщина и отпуск, у нас с тобой начинается развод…

— Нет… — между делом бросил муж и наклонившись вытащил мои балетки из коробки, развернул их ко мне и уточнил: — Вот эти берём?

Глава 2

— Знаешь что, Вик, —