Иньтао-Хэ, вишнёвая косточка. Китайские сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки

– Мама, мама! Отопри! Я решето взять забыла.

Мать открыла дверь, впустила дочку.

– Мама! Чем это так пахнет? – спрашивает девочка.

– Это я отцу цзяньбин пеку.

– Дай-ка мне попробовать!

Сказала так дочка, сняла крышку с котла, взяла цзяньбин и есть принялась.

– Только ты сёстрам про цзяньбины не рассказывай, – просит мать.

Кивнула Шоу-чжор, доела цзяньбин, взяла решето и ушла. Закрыла мать дверь, третий цзяньбин печь принялась. Только стал он подрумяниваться, Цзе-чжир прибежала. В дверь стучится, кричит:

– Мама, мама! Отопри! Я веник взять забыла.

Мать открыла дверь, впустила дочку.

– Мама! Чем это так пахнет? – спрашивает девочка.

– Это я отцу цзяньбин пеку.

– Дай-ка мне попробовать!

Сняла Цзе-чжир крышку с котла, схватила цзянь-бин и есть принялась.

– Только ты сёстрам про цзяньбины не рассказывай, – просит мать.

Кивнула Цзе-чжир, доела цзяньбин, взяла веник и ушла. Заперла мать дверь, четвёртый цзяньбин на стенку котла налепила. Только начал он подрумяниваться, Эр-чжур пришла. В дверь стучится, кричит:

– Мама, мама! Отопри! Я мешок взять забыла. Мать открыла дверь, впустила дочку.

– Мама! Чем это так пахнет? – спрашивает девочка.

– Это я отцу цзяньбин пеку.

– Дай-ка мне попробовать!

Эр-чжур сняла крышку с котла, взяла цзяньбин и есть принялась.

– Только ты сёстрам про цзяньбины не рассказывай, – просит мать.

Кивнула Эр-чжур, доела цзяньбин, взяла мешок и ушла. Заперла мать дверь, последний цзяньбин на стенку котла налепила, подбросила хворосту в очаг. Вдруг слышит – в дверь застучали. Это Хэ-бор прибежала и кричит:

– Мама, мама! Отопри! Я коромысло взять забыла. Отперла мать дверь, впустила дочь, дала ей коромысло и говорит:

– Темно уже, быстрее беги к сёстрам, помоги им зерно таскать!

А дочь просит:

– Дай мне цзяньбинов отведать!

– У меня только рисовая каша осталась!

– Сестёр угощала цзяньбинами, а мне не даёшь!

Значит, их ты любишь, а меня нет!

Сказала так Хэ-бор и залилась горючими слезами.

Мать вздохнула, вытащила из котла последний цзяньбин, отдала младшей дочери и говорит:

– Только один и остался. Ешь, доченька.

Хэ-бор взяла цзяньбин, весело улыбнулась и есть принялась. Так и день прошёл.

Солнце за горы спряталось. Торговец вернулся домой, положил пустой мешок в угол и говорит:

– Исходил я вдоль и поперёк четыре деревни и восемь посёлков, торговал в западных селеньях и в восточных. Устал я и проголодался. Скорей подавай мне горячие цзяньбины!

Вздохнула тяжело жена и отвечает:

– Все цзяньбины дочки съели.

Как услышал это торговец – закипела в нём злость. Ничего не ответил, а придумал хитроумный план.

На следующий день взял он топор, чтобы рубить хворост, закинул за спину крепкую верёвку, положил в мешок палку и баранью шкуру, притворился весёлым и говорит девочкам:

– Пойду-ка я в горы за хворостом. В горах цветы распустились, бабочки порхают. Возьму вас с собой, больно уж воздух в горах хорош!

Доверчивые девочки как услышали, что в горы пойдут играть, – обрадовались. Взяла Дин-чжэр корзинку, собирать дикие яблоки. Взяла Шоу-чжор лопатку, выкапывать целебные коренья. Припасла Цзе-чжир маленькую мотыгу, подсекать душистые травы. Эр-чжур лукошко на спину повесила, грибы в него собирать. Хэ-бор серп взяла, ветки туи срезать. Прихватили они с собой весёлую пёструю собачку. Вышел за ворота торговец, и пять девочек выбежали вслед за ним.

Прошли они семьдесят семь тропинок, обогнули семьдесят семь пригорков и пришли на Медвежью гору.

Говорит девочкам торговец:

– Доченьки, я под горой буду хворост рубить, а вы на гору повыше забирайтесь, поиграйте там. Когда смолкнет мой топор, возвращайтесь вниз.

Поднялись сёстры на гору, а там красота такая, что и не расскажешь. Взялись они за руки, пошли собирать цветы и яблоки, бабочек ловить, лежать на мягкой траве. И так им хорошо на воле – не нарадуются. Набрала Дин-чжэр полную корзину яблок и говорит:

– Нужно к отцу возвращаться.

– Погоди! – отвечают ей сёстры хором. – Слышишь, отец ещё хворост рубит?

Накопала Шоу-чжор корней гортензии и говорит: – Нужно к отцу спускаться.

А три младшие сестры ей в ответ:

– Не бойся! Отец ещё хворост рубит!

Нарубила Цзе-чжир охапку душистого рогоза[8] и говорит:

– Нужно назад возвращаться.

А две младшие сестрёнки ей отвечают:

– Время ещё есть! Слышишь, отец хворост рубит?

Набрала Эр-чжур полное лукошко грибов и говорит:

– Скоро солнце сядет, домой пора!

Услыхала это Хэ-бор, обиделась и говорит:

– У вас у всех корзинки полные, у меня одной ничего нет!

Видят сёстры, что вот-вот заплачет Хэ-бор, и говорят:

– Хорошо, пройдём ещё немного. Отцов топор ещё стучит!

Хотят они дальше идти, а пёстрая собачка перегородила им путь и залаяла.

– Не ругай нас, милая, мы только тую срежем – и назад.

Забрели девочки в глухую лесную чащу. Срезает Хэ-бор нежные ветки туи, сёстры ей помогают. Вдруг опомнились – солнце уже село, птицы петь перестали, стало темно и прохладно. Пошли девочки назад, а дороги не помнят, и заблудились. Вокруг – крутые горы и густой лес. В ущельях воют волки, в мягкой траве мерцают светлячки, свистит ветер, хрустят сухие ветки под ногами. Страшно!

Бродили-бродили девочки по Медвежьей горе, совсем заплутали. Говорит тут старшая, Дин-чжэр:

– Вот мы глупые! Чего испугались? Слышите?

Отец всё ещё хворост рубит!

Прислушались сёстры, взялись за руки и вместе с собачкой медленно пошли на звук топора. Спустились с горы, видят – дорога. И слышны звуки топора.

Обрадовались сёстры, закричали хором:

– Мы вернулись! Мы здесь!

Только эхо им ответило, а торговец молчит. Начали девочки приглядываться при свете луны и видят – висит на высоком дереве сухая баранья шкура, рядом на верёвке болтается палка. Палка раскачивается на ветру и по шкуре бьёт. А топора никакого и нет. И торговца нет.

Злой, жестокий торговец! Не пожалел девочек, бросил тёмной ночью их одних в горах, на съедение волкам и тиграм.

Перепугались девочки, смотрят по сторонам. Вдруг Дин-чжэр увидела, что высоко на горе огонёк блеснул. А где огонь – там и люди!

Обрадовались сёстры, все вместе заговорили:

– Идём обратно в гору! Нам бы только переночевать! Завтра при свете дня дорогу домой найдём!

И пошли девочки обратно в гору, на огонёк. Пёстрая собачонка вертится под ногами, идти не даёт, громко лает.

Говорят ей сёстры:

– Не ругайся, милая! Сейчас мы людей найдём, ужин приготовим, тебя досыта накормим!

Забрались девочки в гору, подходят ближе к огоньку, а это фонарь у входа в пещеру горит. Взошли по каменным ступенькам, смотрят – деревянные двустворчатые двери, и одна половинка открыта. Заглянули в пещеру – а там старуха сидит. Удивилась она нежданным ночным гостям и спрашивает:

– Как это вы, девочки, тёмной ночью сюда забрели?

Отвечают сёстры:

– Мы пошли в горы яблоки, грибы и травы душистые собирать да и заблудились. Разреши нам здесь переночевать, всего одну ночку!

Вздохнула старуха:

– Эх, девочки, не знаете вы, что это за место. Гора эта Медвежьей зовётся, и пещера тоже Медвежья, потому что живёт здесь медведь-оборотень. И не просто оборотень, а людоед. Кто здесь пройдёт – тот в пасть к нему угодит. Видите – целая гора белых косточек насыпана!

– А ты, бабушка, как же здесь оказалась? Почему медведь тебя не съел, в живых оставил?

– Он и меня съесть хотел, на горе поймал и в лапах сюда притащил. Только старая я и тощая. Одни кости и кожа. Вот и не стал он мною обедать, велел за пещерой приглядывать.

– А где он сейчас, этот медведь? Почему мы его не встретили?

– И хорошо, что не встретили, глупенькие вы девочки! Как бы он сам вас не приметил! Медведь сейчас на охоту ушёл, людей ловить, уже скоро