Прощай! Люблю тебя до неба! - Виктория Борисовна Волкова

— Ну и хорошо, — врубает шансон водитель. — Мам, у тебя там бутерброды остались? — спрашивает под «Владимирский централ».

— Да, сейчас достану, — мягко откликается Катерина. — А ты отцу позвони. Может, пришлет за нами другую машину. Любочке вредно…

— Да все нормально, Катюша, — шепчет та.

Но Сэм, не слушая возражения тетки, достает из кармана куртки мобильник в кожаном чехле. Набирает номер и пересказывает кому-то все наши новости.

— Сделать ничего нельзя, — закончив разговор, рапортует водитель. — Там впереди перевернулась фура. Движение по трассе полностью блокировано.

— А я и думаю, что это не едут в противоположную сторону, — охает Катерина.

А мне впервые в жизни приходит в голову странная мысль. Сегодня будто специально мне кто-то пути закрывает. Но я упрямо прусь вперед. Открываю лбом запертые двери. Мне нужно на практикум. И к восьми утра я точно буду в универе.

И только через пару часов понимаю. Пробка рассосется нескоро. Теперь бы в общежитие не опоздать!

Глава 4

— Мы, конечно, никуда не торопимся, — вздыхает Катерина, тревожно поглядывая на сестру. — Но обезболивающего только на час хватит.

— Уже проходит, — слабо шепчет Люба побелевшими губами.

— Трындец, — нервно бьет по рулю Сэм. — Я вам говорил, надо было медсестру с собой брать.

— Чтобы она вломила нас Касаткину? Он тогда вообще лечить откажется, — фыркает Катя. А я машинально, как от оплеухи, дергаюсь, заслышав знакомую фамилию, и предлагаю.

— Лекарство есть? Давайте я уколю. Я умею. На скорой работаю фельдшером.

— Внутривенное? — с сомнением уточняет Катерина. А Люба уже снимает с плеча шубку и задирает рукав серой ангоровой кофточки.

— Лекарство где? — кручу головой по сторонам.

— Сейчас, — достает из своей бездонной сумки аптечку Катерина. — Вот, — протягивает импортную упаковку. А там одноразовый шприц, наполненный бледно-розовым препаратом. — Спиртовые салфетки, — дает мне пару пакетиков. И я в очередной раз поражаюсь предусмотрительности этой женщины.

Разрываю тонкую бумагу. Достаю салфетку, и сразу же салон наполняется запахом спирта, напрочь забивающим селективный парфюм и аромат кожи экстра-класса.

Смазываю тонкую исколотую инъекциями кожу на локтевом сгибе. Нащупываю вену и ввожу иглу. Внимательно всматриваюсь в бледное лицо женщины и точно замечаю момент, когда боль уходит.

— Уже все? — спрашивает меня Люба.

— Да, — улыбаюсь ей. Складываю в пакет разорванные обертки и использованный шприц.

— Я и не почувствовала, Катя, — порывисто восклицает Люба. — Как же хорошо, что мы Аленку на дороге заметили.

— Мы ее спасли, она — нас, — глубокомысленно восклицает Сэм и, как только пробка рассасывается, везет меня прямо к общежитию. — Пойдем, провожу, — предлагает голосом, не терпящим возражения.

Вместе со мной идет к высокому зданию из белого кирпича. Мимоходом интересуется, на каком курсе я учусь, и по какой специальности.

Рассказываю ему об учебе, о женихе, предстоящей свадьбе и переводе во Владивосток и в ужасе гляжу на закрытую стеклянную дверь.

Кто сегодня дежурит? Если Степановна, то точно не пустит! Злая, зараза, как собака Баскервилей.

Обгоняя нас, к общаге подбегают студентки-первокурсницы.

— Идите туда, откуда пришли, шалавы! — несутся из-за двери вопли непримиримой вахтерши.

— Что же нам теперь делать? — плаксиво блеют девчонки.

Останавливаюсь, будто в ступоре. В ужасе гляжу на закрытую дверь. Можно Нике позвонить и напроситься на ночлег. Вот только я ее номера наизусть не знаю. А записная книжка… или дома, или в общаге.

— Поедем к нам, — хмуро заявляет Сэм. Мрачно пялится на закрытые двери общаги и выдыхает с чувством. — Идиоты, блин, — мотает головой. — Так и до беды недалеко. Нельзя хороших и правильных девочек оставлять ночевать на улице. Вот же козлы, — ругается сквозь зубы.

Большой крепкий мужик в дорогой кожаной куртке.

— Мне неудобно, — мотаю головой, а сама уже понимаю, что положение безвыходное. Остается только примкнуть к девчонкам с первого курса и вместе переночевать на вокзале, если милиция не выгонит.

— Неудобно на потолке спать, — усмехается криво Сэм. — Матушки-тетушки будут рады. Пойдем, — берет меня под локоток и ведет к машине.

— У нас останешься. Делов то! — радостно заявляет Катерина. — Даже не думай отказываться, Аленка. Ехать к нам через весь город придется. Зато завтра рано утром доставим тебя в универ.

«Все равно выходит, как Плехов сказал», — усмехаюсь мысленно. Осталась бы дома, завтра бы встала в пять. А так придется ночевать у чужих людей и вставать в шесть. Что выгадала непонятно!

Автомобиль лихо мчится по ночному городу, не обращая внимания на знаки и сигналы светофора. Благо дорога пустая и пешеходов нет. Сворачивает куда-то в частный сектор и меня накрывает от паники.

Где я? И кто меня здесь искать будет?

Сэм щелкает брелоками, открывая один за другим шлагбаумы и наконец въезжает в большие кованые ворота. Словно турист на экскурсии с любопытством глазею на большой двор и замираю в ужасе.

Кажется, это и не частный дом вовсе, а какой-то офисный комплекс, по ошибке обнесенный забором. На парковке теснятся машины.

Но наш мерседес проезжает дальше, к большому дому, из окон которого льется мягкий желтый свет, а на мраморном крыльце топчется охрана.

Сэм подруливает прямо к ступенькам и вздыхает устало.

— Приехали, девочки.

Первым выпрыгивает из машины. Помогает выйти Любовь Даниловне и смотрит на меня с интересом. — Ты до утра тут решила посидеть?

— Нет. А? А что? — спохватываюсь я. Выхожу из мерса. Делаю шаг к Катерине.

— Не бойся, ты среди друзей, — приобнимает она меня за плечи. — Парни у нас хорошие, — кивает на охрану. — Никто не обидит…

Глава 5

— Пусть только попробуют, — воинственно бросает сзади Сэм.

И я оглядываюсь назад. Он степенно и медленно ведет к дому Любовь Даниловну. Она ему что-то тихо говорит, а он, улыбаясь, кивает. И мне эта парочка напоминает заговорщиков. Глаз выхватывает аккуратные газоны, разбитые невдалеке. Из-под снега виднеется изумрудная трава. Вдоль аллейки горят светильники. Как в сериалах. Так бывает? Даже не думала, что люди так живут.

Захожу в дом, напоминающий дворец. Оттуда в холл и в изумлении смотрю на инкрустированный мраморный пол.

«Интересно, сколько такой стоит? И кем надо работать, чтобы такое себе отгрохать?» — размышляю на автомате.

А навстречу нам уже спешит девушка в униформе.

— Ой, господи! Почему же так долго? — Причитает она. — Валерий Георгиевич весь на нервах.

— Мы тоже, — усмехается криво Сэм.

— Нормально все. Справились, — Катерина уже отдает прислуге шубу Любовь Даниловны. — Вот мы и дома. Добро пожаловать, Аленка! Неля, подай тапочки. Римма, постель для Любочки расстели, — отдает указание другой.

Снимаю куртку, а Неля быстро забирает ее и протягивает мне новенькие меховые