"Всего я и теперь не понимаю" - Александр Гладков

Тут возникает неизбежный вопрос о степени аутентичности перепечатанных записей первоисточнику. Насколько дневник до 1954 г., когда он стал действительно синхронным, подвергся обработке? Выясняется, что это «авторедактирование» было весьма значительным. Перебеляя дневник, Гладков рукописные оригиналы, как правило, уничтожал, но небольшое количество записей случайно сохранилось. Они подтверждают высказанное мнение.

Исполнители пьесы А.К.Гладкова «Давным-давно» в Орловском театре. 1955. В центре — А.К.Гладков. РГАЛИ

Среди знакомых Гладкова были двое, с которыми у него сложились особо доверительные отношения. Это Борис Пастернак и Всеволод Мейерхольд, о них он написал отдельные воспоминания (см.: Гладков А. К. Встречи с Пастернаком. М.: АРТ-ФЛЕКС, 2002; Он же. Мейерхольд. М.: СТД РСФСР, 1990. Т. 1-2). С 1933 по 1936 г. Гладкову довелось заведовать Научно-исследовательской лабораторией (НИЛ) при Государственном театре имени Вс. Э. Мейерхольда (ГосТИМе) 6. Задачей лаборатории было фиксировать и обобщать режиссерские методы Мастера. В НИЛ стекались стенографические записи репетиций, статистические материалы, фото спектаклей и другие архивные материалы.

Для настоящей публикации отобрана часть дневников А.К.Гладкова7, связанная с его работой в ГосТИМе и тесным общением с Мейерхольдом. Фоном проходит исключительно, если не чрезмерно, насыщенная личная (в смысле, эротическая) жизнь молодого человека, наложенная на политическую, культурную, бытовую жизнь Москвы 1930-х гг. Профессиональными историками многие мелкие детали, подмеченные Гладковым, как правило, не фиксируются, подобным «сором истории» они не интересуются. А жаль. Где, например, можно узнать, что пружинные весы со стрелкой в продовольственных магазинах первоначально были немецкого производства и появились после советско-германского пакта 1939 г., а до этого взвешивали на весах с гирьками и двумя уточками?8 Или что результатом того же пакта, наряду с постановкой Эйзенштейном в Большом театре любимой оперы Гитлера «Валькирия», стало издание в Германии «Тихого Дона»?

Дневники Гладкова печатаются по архивным источникам (РГАЛИ. Ф. 2590. Оп. 1. Д. 77–81, со значительными сокращениями). Полная авторская машинопись, как сказано, состоит из 60-ти томов, по 200-300 машинописных страниц в каждом, где запись занимает обычно от половины до полутора листов плотной машинописи, через один интервал, не считая вклеенных газетных заметок и статей, театральных афишек и т.п. печатного материала. Мы исключили большинство любовных линий, шедших в жизни Гладкова параллельно, оставив для примера лишь несколько; не стали включать подробные пересказы или цитирования газетных статей, повторы одних и тех же сюжетов, к которым Гладков возвращался несколько раз. Завершится публикация временем окончания работы над пьесой «Давным-давно». Об истории создания пьесы, ставшей, по мнению современников, «пьесой навсегда», Гладков написал в 1972 г. отдельный мемуар, несколько раз печатавшийся как в журнальной версии, так и в гладковских посмертных сборниках (Поздние вечера. М., 1986; Не так давно. М., 2006).

Знаком купюры обозначены пропуски в пределах одной записи. В тех случаях, когда пропускаются целиком один или несколько дней, это специально не оговаривается.

В заключение несколько слов о высказанной в воспоминаниях Эльдара Рязанова «Неподведенные итоги» (М., 1995) версии о том, что-де Гладков воспользовался чужим трудом, получив пьесу «Давным-давно» от неизвестного автора в тюрьме, где он сидел в 1940 г. за хищение книг из Ленинской библиотеки. Заметим, к слову, что в тюрьме в 1940 г. Гладков не сидел, и точка зрения Э.Рязанова остается только частной точкой зрения, о чем он, собственно, и пишет:

«… я не преследую здесь никаких целей, кроме того, чтобы поведать о том, с чем столкнулся, чему был свидетелем. Я, как вы понимаете, сам ни на что не претендую. Я знаю точно лишь одно: пьесу “Давным-давно” написал не я. Во всем моем рассказе только предположения, домыслы, догадки. Здесь ничто не опирается на реальные доказательства. В суде, наверно, подобный иск не приняли бы. Может, я прав в своих подозрениях, а может, оклеветал достойного человека. Не знаю. И тем не менее собственная точка зрения у меня имеется.

Скорее всего, за этой загадочной историей кроется трагедия, каких случалось немало в наше жестокое время. Думаю, и, конечно, бездоказательно, что Гладков получил эту пьесу в тюрьме от человека, который никогда не вышел на свободу. Можно представить еще более страшную версию, что автор выжил, но понял, что никогда не сможет подтвердить, доказать, обосновать своего права на пьесу, и промолчал всю оставшуюся жизнь.

Во всяком случае, в чужое произведение возможно так вжиться, что оно станет казаться собственным. Я по себе знаю — такое вполне вероятно. Ведь я насквозь пропитался духом, стилем, языком, образами пьесы во время постановки. Она вошла буквально во все мои поры. О подобном вживании в чужое произведение, возможно, говорит и опыт Михаила Шолохова. Впрочем, я и здесь ничего не утверждаю.

Так кто же все-таки подлинный сочинитель замечательной, можно уже сказать, классической пьесы “Давным-давно”? На всем этом лежит покров тайны.

А.К.Гладков. Дневниковая запись от 5 апреля 1936 года. Автограф. РГАЛИ. «Сегодня читал для “Жанны” — “Клерамбо” Р.Роллана. Читал с трудом, беспрерывно раздражаясь на красноречивый слог, на бесконечное количество слов, на все это дешевое проповедническое изящество выражений, которое дальше от художественной литературы, чем натуралистическая инвентаризация предметного мира. Какая страшная вещь в искусстве мысль, если она не облечена в предметный образ. Как великолепно бесстрастие Хемингуэя, — его, если можно так сказать, опаленное бесстрастие»

Может быть, время еще разрешит печальную загадку. Хотя, думается, секрет этот так и останется неразгаданным...»

Позволю и себе высказать свою точку зрения. Слух, не имеющий под собой почвы, не заслуживает никакого доверия. Стихи Гладков писал всю жизнь, они даже в антологию Евтушенко «Строфы века» попали, так что утверждать, что, кроме «Давным-давно», у него нет ни одной рифмованной строки, неверно. Не стоило Эльдару Александровичу, даже при всех оговорках, реанимировать эту «печальную загадку», смущая незрелые умы «малых сих»…

Примечания

1 К признакам истинной славы, которую нельзя подделать, надо отнести то, что были выпущены сигареты с фотографией на пачке: «корнет» Азаров — Лариса Голубкина и поручик Ржевский — Юрий Яковлев, оба в гусарском обмундировании. Вместе с тем, при оглушительной популярности рязановской картины, имя автора сценария запомнили единицы.

2 Иногда встречаются ошибочные утверждения, что Гладков получил Сталинскую премию за «Давным-давно» (у пьесы было и другое название: «Питомцы славы»). Так сказано, например, в биографической справке о нем в евтушенковской антологии «Строфы века». Путаница связана с тем, что в 1943 г. Сталинскую премию