Гносеологические аспекты философских проблем языкознания - Владимир Зиновьевич Панфилов

как своего рода метапонятия. Очевидно, что неразграничение того и другого ряда явлений недопустимо, а в философском отношении означает явную уступку субъективно-идеалистического характера тем более, что язык наряду с идеальной стороной имеет также и материальную сторону.

От того, как решается вопрос об объективности существования предмета исследования, зависит решение коренного методологического вопроса о критериях истинности научного знания. В структуральном направлении языкознания (и не только языкознания) широкое распространение получило положение о том, что должна быть принята любая система описания языка, если она удовлетворяет требованию быть внутренне непротиворечивой, последовательной, вытекающей из принятых аксиом, и простоты (экономности) и даже элегантности! При этом, поскольку сам предмет исследования, т.е. язык, рассматривается лишь как система лингвистических конструктов, созданных исследователем, вопрос о том, соответствует ли то или иное описание самому языку, теряет всякий смысл. Так, например, тем же С.К. Шаумяном был сформулирован в качестве основного методологического принципа так называемый принцип консеквентности, который гласит:

«В рамках данной теории невозможно допускать логические противоречия, поэтому, приняв те или иные положения теории за истинные, мы обязаны считать истинными и все вытекающие из данных положений следствия, независимо от того, подтверждаются ли эти следствия эмпирическими фактами или нет»[6].

Нетрудно видеть, что этот методологический принцип есть не что иное, как лишь несколько модифицированный принцип экономии мышления Маха и Авенариуса, в свое время подвергнутый В.И. Лениным уничтожающей критике в его классической работе «Материализм и эмпириокритицизм». Логическим следствием охарактеризованной выше трактовки проблемы о критериях истинности лингвистических (или других) исследований является принцип эпистемологического плюрализма, множественности знания (теорий). И.А. Мельчук формулирует это положение следующим образом:

«…вообще нет оснований исключать такую ситуацию, когда некоторое явление в том или ином конкретном языке может быть описано по-разному, причем все описания оказываются – в рамках принятой системы понятий – одинаково адекватными и (более или менее) одинаково экономными. В такой ситуации строго доказать (в точном смысле слова) неприемлемость одной трактовки или полное превосходство другой, не меняя исходную frame of reference, абсолютно невозможно»[7].

И далее:

«Оказавшись перед возможностью альтернативного описания… исследователь – прежде чем пытаться доказать неприемлемость одного и преимущество другого решения – должен выяснить, не имеет ли здесь место принципиальная неединственность трактовки, т.е. не являются ли альтернативные способы описания формально эквивалентными (в рамках принятой им системы понятий и средств) и одновременно – приблизительно одинаково простыми. При наличии подобной ситуации надо либо менять исходную систему понятий (добавлять новые критерии или требования и т.п.), либо смириться с невозможностью строго доказать необходимость какой-то одной трактовки»[8].

Все эти рассуждения о критериях истинности (правильности) описания и эпистемологическом плюрализме идут в русле логического позитивизма и глоссематики, наиболее близкой к нему из всех других направлений структурализма.

Данная трактовка вопроса о критерии истинности лингвистических исследований дополняется также положением, что решающее условие прогресса научного знания есть создание метаязыка науки. Так, например, по мнению Ю.Д. Апресяна, для современной семантики центральной является

«проблема семантического языка, который в действительности является ее единственным предметом… Поэтому эволюция от понятия семантики как науки о значении слова к понятию семантики как науки о семантических языках – реальный прогресс в лингвистике» (разрядка наша. – В.П.)[9].

Связь этого положения с основным тезисом одного из направлений неопозитивизма – лингвистической философией в том, что язык есть единственная данная человеку реальность, подлежащая философскому анализу, совершенно очевидна.

Непротиворечивость и последовательность описания, действительно, есть необходимые условия его истинности. Однако его логическая правильность не составляет достаточного условия его истинности. Последним является его объективность, т.е. наличие соответствия описания самому объекту – языку, соответствия, устанавливаемого в процессе практики.

«Точка зрения жизни, практики, – писал В.И. Ленин, – должна быть первой и основной точкой зрения теории познания»[10].

Поэтому выработка методов исследования языка, которые бы позволяли устанавливать, соответствует ли та или иная лингвистическая теория языку как объективному явлению, всегда была и остается одной из основных задач языкознания, а в связи с этим приобретает особую актуальность проблема соотношения методологии и методов лингвистического исследования. В частности, одним из важных аспектов этой проблемы является вопрос о роли формальных методов исследования языка в их соотношении с содержательным анализом, вопрос о пределах применимости и эвристической ценности формальных методов в языкознании. Он приобретает существенное значение также и в связи с прикладными задачами языкознания – созданием искусственных языков для машинной обработки информации, алгоритмов машинного перевода и др. Что касается задачи создания языков науки и в том числе метаязыка лингвистики, то, во-первых, не отрицая важности этой задачи, нет оснований приписывать ее выполнению решающую роль в прогрессе науки и в том числе языкознания; а во-вторых, естественные языки уже включают в себя метаязыки, выработанные для описания языка-объекта, к области которых, например, относится вся лингвистическая терминология (язык, слово, предложение и т.п.), и речь может идти лишь о дальнейшем ее усовершенствовании.

Таков далеко не полный перечень тех философских проблем, которые мы обозначили как методологические.

Однако круг философских проблем языкознания не ограничивается двумя выделенными выше циклами, что связано со спецификой языка как объективного явления. Язык в широком смысле этого слова, включая не только естественные человеческие языки, но и всякого рода искусственные (вспомогательные знаковые системы, используемые в науке, технике и т.п., созданные учеными вспомогательные языки типа эсперанто и др.), представляет собой необходимое средство осуществления и существования абстрактного, обобщенного мышления и рациональной ступени человеческого познания, направленного на объективную действительность, человеческое общество, само человеческое мышление и познание. В языке, в его лексических и грамматических значениях, в той или иной степени фиксируются результаты человеческого познания. История развития языков, их лексических значений и грамматических категорий так или иначе отражает историческое развитие человеческого мышления и познания. Именно поэтому В.И. Ленин называл историю языка наряду с историей отдельных наук, умственного развития ребенка и животных в числе тех областей, из которых должна сложиться теория познания и диалектика. Таким образом, исследование роли языка в познавательной деятельности человеческого мышления, его роли в отражении объективной действительности и в этой связи проблемы языкового знака, развития языка и в особенности языковых значений и категорий как отражения развития познания и его категорий (качество, количество, пространство, время и т.п.) является необходимым компонентом исследования законов развития человеческого мышления и познания, составной частью теории познания любой философской системы. Именно этот круг философских проблем языкознания, который вместе с тем включается в гносеологию как один из разделов собственно философии прежде