Эдуард Лимонов - Андрей Балканский

табличку и герб, а также в дверь консульства. «Стоять, сука!» — несется нам вслед от выскочившего из будки дежурного милиционера. Разбегаемся в разные стороны, и тут я делаю роковую ошибку, заворачивая не в тот двор. Убеждаюсь, что он непроходной, а в арку уже входит быстро прибывший наряд милиции.

Из консульства выходит дипломат, типичный прибалт, растягивающий слова с акцентом, интеллигентного вида, в очках.

— Я хотел посмотреть, кто и зачем это сделал. Почему вы против нашего государства?

— Я его не признаю, я за Советскую Латвию.

— Ах, за Советскую Латвию, ну, все понятно…

В отделении один мент долго хвалил меня, объявляя патриотом, другой рассказывал, что о том, что я сделал, уже доложили Путину и он очень недоволен. Так или иначе, начальство решило, что нужно возбуждать уголовное дело. Дома провели обыск, изъяли мои бумаги и банку с черной краской с балкона, используемую отцом для каких-то своих целей, заявив на прощание родителям: «Как жаль, что у такого заслуженного отца такой непутевый сын».

А меня отправили в ИВС Василеостровского района. Там в компании таджикского торговца героином из Горного Бадахшана, деда-алкоголика, укравшего тарелку у соседа, и кого-то еще я и встретил День Победы. На журнале с портретом тогдашней латвийской президентши Вайры Вике-Фрейберги заваривался крепкий чай…

Дело возбудили по статье «вандализм», и в итоге судья, явно отнесшийся к акции с некоторым сочувствием, дал мне полгода условно и тут же амнистировал. Что касается партизана Кононова, то в апреле 2001 года его под общественным давлением, к которому подключились и российские власти, выпустили из тюрьмы.

Севастопольская и рижская АПД закрепили за партией репутацию единственной организации, реально борющейся за права русских за границей. «Российское государство на наших глазах демонстрировало полное неумение отстаивать права русских за рубежом, — писал Лимонов в «Моей политической биографии». — Ложная концепция внешней политики, практикуемая правительством президента Путина, исходит из того, что не следует раздражать соседей, захвативших в качестве заложников миллионы русских. ФСБ послушно проводит в жизнь эту концепцию. НБП выступает за активное вмешательство во внутренние дела тех соседних стран, в заложниках у которых оказались наши русские люди. Мы считаем, что следует бороться, давить, выбивать права для русских. С недавних пор Российское государство стало бросать нас — сторонников этой концепции борьбы за права русских — в тюрьмы».

Так к концу 1990-х лицо партии окончательно сформировалось. Лимонов заставил говорить о себе как о лидере самой радикальной и относительно массовой политической организации, состоящей из молодежи. К этому же времени относится и окончательное формирование набора мифов о нацболе № 1 и его пастве, о которых стоит поговорить поподробнее.

Удивительно, что несколько базовых мифов оказались исключительно устойчивыми и живучими. В течение более чем двадцати лет они продолжают кочевать по СМИ, книгам и блогам, причем — в зависимости от текущей политической позиции самого героя — используются людьми совершенно противоположных взглядов. Либералами, потом охранителями и государственными пропагандистами, потом снова либералами и далее по кругу. Может показаться, что такое «хоровое пение» как раз показатель их верности, но скорее речь идет либо о пропаганде, либо о банальном непонимании.

1. Миф о фашисте

О, сколько копий (или, точнее, пучков фасций) было сломано вокруг него! Лев Гумилев указывал, что большинство споров люди ведут не о сути вещей, а о словах, подразумевая разное значение используемых терминов, а такие споры непродуктивны. В данном случае термин настолько давно размылся и потерял всякий смысл, что само утверждение «имярек — фашист» превратилось в чудовищную банальность. И тем не менее этот миф прочно занимает первое место в списке.

В 1990-е либералы с ужасом ждут прихода «русских фашистов». Вышла книга эмигрантского публициста Александра Янова «После Ельцина. Веймарская Россия», где утверждалось, что от дряхлеющего российского президента-Гинденбур га власть должна перейти к русскому Гитлеру (условному Баркашову, но упоминаются также и Лимонов, и Жириновский). Красно-коричневый реванш кажется ему почти неизбежным.

Петербургские СМИ регулярно упражняются в теме. «1933 год Германия. Нацисты еще не у власти, но уже маршируют. 1998 год Россия. Национал-большевики еще не в Кремле, но уже маршируют по Невскому», — ставит «Невское время» две фотографии на первую полосу. То, что во главе колонны идет Андрей Гребнев в футболке с Лениным, — это уже мелочи, которые никого не волнуют.

Середина нулевых. Нацболы создают коалицию с либералами. Специально для борьбы с ней формируется «молодежное демократическое антифашистское движение “Наши”». Одновременно с обвинениями в фашизме выступают и сановные мужи — один из лидеров «Единой России» Андрей Воробьев, сенатор Михаил Маргелов и другие. Брат главы «Наших» Борис Якеменко издает книжку «Лимонов о Лимонове, и не только», где «научно доказывает» фашизм героя. Звучат требования отказать Эдуарду в доступе к СМИ. Все это не оставляет сомнений, что имеет место масштабная государственная кампания. Гораздо позже, в 2015 году, киевские СМИ называли Лимонова «фашиствующим пропутинским писателем».

Надо сказать, Эдуард сам давал массу поводов к тому. Особенно любили цитировать вот этот кусок из «Анатомии героя»:

«“Хайль! Да, смерть!” Я вытягиваю руку в римском приветствии и гордо щелкаю каблуками армейских русских сапог. Да, я фашист, аристократ, случайное совпадение, одна из многих миллионов комбинаций аминокислот — редкое животное.

Фашизм — религия трагических одиночек. Фашизм, в отличие от социализма, расизма, национал-социализма — это персональное и радикальное обращение личности к своему спиритуальному истоку, спрятанному по ту сторону смерти. Религия фашиста — смерть Ее Величество. “Да здравствует смерть!” — кричали вслед за генералом Хосе Милланом Астраем его испанские фашисты».

Между тем текст этот посвящен вообще не политике, а, как позднее пояснил сам Эдуард, размолвке с Натальей Медведевой, обвинявшей его в черствости и жесткости.

Французский биограф Лимонова Эммануэль Каррер в интервью журналу Express рассуждает:

«Он точно не Махатма Ганди. Да, Лимонов является фашистом, потому что его ценностями являются: закон самых сильных, жизненная сила, отсутствие сострадания… Но он не имеет ничего общего с неонацистами. Нацболы, члены его партии, скорее напоминают анархистов, организовавших саботаж линии скоростных поездов во Франции, или молодых людей, которые связаны с рок-группами».

Вот это уже ближе к истине. Если и можно говорить о «фашизме» Лимонова — то о героическом отношении к жизни, об эстетике и культуре, но не о политике и идеологии.

При всех рассуждениях об идеологическом синтезе нацболы всегда были более левой, красной организацией, а над арийством, измерением черепов и расовыми теориями, которыми увлекались временные попутчики вроде Баркашова и Иванова-Сухаревского, они откровенно смеялись. Именно более благородная левая идея всегда служила для партийцев источником вдохновения. Достаточно