Главный герой. Биография Леонардо ДиКаприо - Зинаида Сергеевна Пронченко

болезненной тревоги, отражающей трагическую зыбкость бытия – по прихоти судьбы, отчасти известной наперед (а не является ли случайность закономерностью, как, например, в «Необратимости» Гаспара Ноэ), мир может рассыпаться в прах в любую секунду. Прах, что остается у Тедди в руках, когда в своих снах из раза в раз он пытается обнять Долорес. Подмена кошмара – с (само)убийства на гибель при пожаре – не что иное, как нежелание признать вину, свою ответственность за трагедию. Не обяжи Эндрю Долорес выполнять функцию степфордской жены в декорациях родом из рекламного буклета пятидесятых, ее бы не одолела душевная болезнь… Признайся себе Эндрю, что планы на семейную многодетную жизнь не имеют ничего общего с его реальными желаниями и мечтами, убийства можно было бы избежать…

Эпиграфом к уже упомянутой «Необратимости» Гаспар Ноэ в ее первой версии – режиссер перемонтировал 20 лет спустя картину в хронологической последовательности – был латинский афоризм: «Время уничтожает все». Вторая версия фильма получила эпиграф: «Время обнажает все». В случае Фрэнка Уиллера гибель жены еще можно списать на волю богов, читай – контекст эпохи и гнет общественного мнения. В случае Эндрю Лэндиса, находящегося годы спустя на лечении, экранное время тождественно историческому и служит инструментом терапии, искомым результатом которой должно стать осознание роли личности в трагедии, – время обнажило истину, и истина эта неприемлема.

В финале Эндрю сидит на ступенях клиники, нежится в лучах солнца – наконец-то прекратилась непогода. «Что дальше?» – спрашивает Эндрю доктора Шихана. «Ты мне скажи», – отвечает тот. «Я думаю, что мне пора выбираться с этого острова», – заявляет Эндрю. Шихан дает знак персоналу увести Эндрю в палату. Истина пациентом отвергнута, значит, лечение должно продолжиться. В интервью и ДиКаприо, и Скорсезе откровенно жаловались, что «Остров проклятых» стал колоссальным психологическим испытанием для обоих. Скорсезе даже утверждал, что после окончания съемок у него началась тяжелая депрессия, а еще позже сообщил журналистам, что «Остров проклятых» – единственный фильм в его карьере, о котором он жалеет. Ничего удивительного – ведь сюжет этого триллера в своем роде выдающаяся метафора творчества и сублимации личных невзгод как неотъемлемой части креативного процесса. Кинематограф есть еще одна ложь во благо или из необходимости, пусть и создаваемая искренне влюбленным в «ложь» человеком. Работа над «Островом проклятых» на мгновение обнажила истину, и истина была в результате тоже отвергнута.

В 1993 году британский журналист Энтони Саммерс опубликовал биографию основателя ФБР, одного из самых могущественных американских политиков XX века Джона Эдгара Гувера. В этой книге, названной «Официальное и конфиденциальное» – в честь системы документации, хранившейся в офисе Гувера вплоть до его смерти и организованной как двойная бухгалтерия – Саммерс развил скандальную теорию о гомосексуальности своего героя, годами передававшуюся из уст в уста, а теперь наконец-то подкрепленную солидными свидетельствами. «Официальное и конфиденциальное» моментально стала бестселлером, обратив на себя внимание многих кинематографистов, в том числе Клинта Иствуда. В Голливуде, где большая часть членов профессиональных гильдий традиционно поддерживает демократическую партию, Иствуд всегда стоял особняком благодаря своим консервативным, республиканским взглядам. С возрастом режиссер еще сильнее политизировался и, как принято говорить, «поправел». Главной темой творчества Иствуда условно можно считать классическую дихотомию между долгом и чувством, а также противопоставление личной свободы и общественной морали. В более поздний период данную проблематику Иствуд принялся рассматривать сквозь государственнические фильтры, пытаясь найти ответ на пул вечных вопросов: действительно ли патриотизм – всего лишь ширма для системного беззакония, справляется ли демократия как управленческая система с вызовами времени, главным из которых является обеспечение безопасности, а также стоят ли нужды страны слезинки ребенка? Фигура Гувера и его противоречивое наследие безусловно казались Иствуду прекрасным поводом для продолжения болезненного для публики, особенно после терактов 2001 года, разговора.

Сценарий картины написал Дастин Лэнс Блэк, уже прославившийся как автор оскароносного «Милка» о видном деятеле ЛГБТ-движения Харви Милке, боровшемся за права геев. Блэк и сам не скрывал своей гомосексуальности. Ничего удивительного, что сюжет фильма строился вокруг взаимоотношений Гувера с многолетним партнером и коллегой Клайдом Толсоном, роль которого исполнил открытый Дэвидом Финчером в «Социальной сети» Арми Хаммер. ДиКаприо сразу принял предложение Иствуда сыграть отца нации, хотя совершенно не походил на Гувера – корпулентного мужчину с бульдожьей челюстью и изуродованным пережитым в юности акне лицом. Кроме того, фильм охватывал почти полувековой период – с 1919-го по 1972-й – а значит, актеру предстояло в течение всех съемок постоянно носить объемный грим и силиконовые протезы.

Как обычно, готовясь к роли, Леонардо полностью погрузился в материал, провел несколько месяцев в Вашингтоне, многократно посещал штаб-квартиру ФБР, к слову, крайне обеспокоенного проектом Иствуда. До дирекции дошли слухи о содержащихся в сценарии эпизодах однополой любви (в итоговой версии между Гувером и Толсоном случается лишь один страстный поцелуй, хотя природа их отношений совершенно однозначна), способных опорочить и без того далекий от идеала образ родоначальника, про которого Никсон, узнав о его кончине, заявил на публику «ушел гранит благородства», а близкому кругу сказал «сдох-таки старый подонок». Иствуду пришлось дать обещание учредителям Фонда Гувера, что все спекулятивные моменты в картине будут нивелированы. Очевидно, что обещание режиссер не сдержал, и сразу после номинации фильма на «Оскар» разыгрался скандал, ФБР даже выпустило официальное коммюнике, в котором осуждало видение автора.

Тем не менее предполагаемая гомосексуальность Гувера и его склонность к травестии – в картине герой ДиКаприо после смерти обожаемой матери, с которой его связывали глубоко абьюзивные отношения, примеряет платье и жемчужное ожерелье усопшей – совсем не стали центральной темой. Все же ключ к пониманию Гувера лежал не в его сексуальной природе, а в причинах, заставлявших его на протяжении стольких лет подавлять природные инстинкты. Лицемерие как основополагающий для американского общества тех лет фактор привело к психологическим расстройствам и комплексам, повлиявшим в итоге напрямую на историю страны и судьбу нации.

Нарратив фильма во многом повторяет устройство книги Энтони Саммерса. Официальную версию событий Гувер диктует молодому журналисту – в реальности он никогда не собирался писать мемуары – и, разумеется, приукрашивает случившееся, рассказывая по сути лишь о заслугах и победах. Конфиденциальную информацию мы получаем от соучастников и свидетелей: секретарши Гувера Хелен Гэнди (Наоми Уоттс), Клайда Толсона, других сотрудников бюро, служивших в нем с 1924-го. Борьба с коммунистической ересью, в рамках которой Гувер без суда и следствия высылал из страны радикалов, лишая их гражданства, в автобиографии подана, как акт патриотизма, а за кулисами офиса – как грубое нарушение прав и свобод. Кстати, Гувер