От Суэца до Кэмп-Дэвида. Противостояние США и СССР на Ближнем Востоке в 1950–1970 гг. - Алексей Михайлович Уразов

дома Саудитов заявил, что «Аравийский полуостров еще никогда ранее не ощущал такую близость коммунистического присутствия, и именно конфликт в Йемене создал угрозу, поставив Насера на службу для решения коммунистических задач в регионе»[294].

На фоне состоявшихся в Вашингтоне секретных американо-саудовских переговоров в феврале 1966 г. монархисты возобновляют военные операции на территории Йемена, положив таким образом конец мирному процессу, начатому благодаря соглашению в Джидде. Стратегическая инициатива оказалась в руках монархистов, которые провели ряд успешных операций против египетских войск и сил республиканцев, зажав их в треугольнике Сана – Таиз – Ходейда[295]. 1 мая 1966 г. Насер озвучил намерение ОАР оккупировать крупные приграничные районы на территории юго-запада Саудовской Аравии – города Наджран и Джизан, которые выполняли функцию опорных баз ВС КСА в ходе конфликта. По сути, гражданская война в Йемене полномасштабно возобновилась, обнажив идеологическое противостояние ОАР и КСА.

Спустя несколько дней после публичных воинственных заявлений Насера 10 мая 1966 г. в Египет с восьмидневным визитом прибывает делегация во главе с председателем Совета министров СССР Косыгиным. Как писала в те дни газета «Правда», «визит советской правительственной делегации в ОАР – событие номер один в жизни Ближнего Востока»[296]. Встреча руководства двух стран была, без сомнения, призвана продемонстрировать поддержку Москвы в адрес Египта на фоне обострения ситуации в регионе.

Вместе с тем в середине 1960-х гг. насеровский Египет – не единственный полюс политического притяжения СССР в регионе. Имея сложный опыт работы с неуступчивым националистом Насером, Москва стремилась (как это было в конце 1950-х гг. в случае с касемовским Ираком) диверсифицировать свои стратегические построения в регионе и не довольствоваться Египтом как единственным внешнеполитическим партнером на Ближнем Востоке.

В 1950–1960-е гг. внутреннее социально-политическое развитие Сирии – другой важной для СССР страны региона – настраивало ее как против Израиля, так и против Запада, создавая основу для расширения сотрудничества с СССР. Сирийская баасистская версия арабского национализма и социализма открывала сторонам возможность установить диалог и взаимопонимание с советским руководством, а стратегическое положение делало страну нужным и важным партнером СССР.

Переворот 23 февраля 1966 г., упразднивший власть арабских националистов и группы сирийских насеристов, привел к власти коалицию главы левобаасистской фракции премьер-министра Нуреддина Мустафы аль-Атасси и силового крыла в лице начальника Генерального штаба Салаха Джадида и министра обороны Хафеза Асада. Новый политический переворот в Сирии лишь ускорил сближение с СССР и интенсифицировал политический диалог[297].

Советский Союз пошел на расширение военного сотрудничества с Дамаском и оказывал Сирии крупномасштабную экономическую помощь. В декабре 1966 г. правительства СССР и Сирии подписали соглашение о строительстве в Сирии при поддержке СССР плотины на реке Евфрат, которую сразу окрестили «сирийским Асуаном»[298].

Синхронный диалог с двумя полюсами арабского национализма – Египтом и Сирией – требовал от Москвы серьезного баланса во внешнеполитических взглядах в диалоге с Каиром и Дамаском. К середине 1960-х гг. единство интересов в треугольнике Москва – Каир – Дамаск начало превалировать и завершилось подписанием в декабре 1966 г. союзного договора между Египтом и Сирией.

На фоне внешнеполитических маневров Москвы команда Белого дома оказывается к концу 1966 г. в крайне сложном положении. К декабрю 1966 г. «вьетнамский фактор» превращается в источник эрозии для всего внешнеполитического курса Джонсона. Разрастание военного конфликта во Вьетнаме вкупе с ухудшающейся ситуацией в экономике стали ключевыми темами критики со стороны Республиканской партии. «Новая экономика, – писал видный республиканец и будущий кандидат в президенты США на выборах 1968 г. Ричард Никсон, – обернулась старой экономикой – войной и инфляцией»[299].

Внутриполитическая дискуссия в истеблишменте США вместе с заметным ростом антивоенных настроений в обществе, порожденных кровопролитной войной во Вьетнаме, по сути, исключала активное участие США в любом ином локальном конфликте на периферии биполярной системы.

В июне 1966 г. ключевые участники внешнеполитической команды Белого дома провели анализ «промежуточных» итогов работы администрации Джонсона на территории Ближнего Востока за 1964–1966 гг. Документ можно охарактеризовать как «квинтэссенцию» стратегического взгляда США на политику в Ближневосточном регионе середины 1960-х гг.

Главный вопрос, который ставил в документе эксперт СНБ Гарольд Сондерс, – «стали ли за 1964–1966 гг. позиции США на Ближнем Востоке прочнее или подверглись эрозии?» «Вопреки серии локальных споров, – писал автор документа, – нам удалось сохранить рабочие отношения со всеми сторонами на удовлетворительном уровне. <…> Нести воду сразу на двух плечах иногда выглядит аморальным, однако всегда является сложной задачей. Но для такой державы, как США, обладающей сложной системой конфликтующих между собой интересов, сложившаяся ситуация, по сути, не оставляет иного выбора. Альтернативой такому подходу может стать только один путь – принести в жертву половину своих интересов и позволить СССР забрать себе утраченное нами»[300].

В ситуации обострения конфликта на юге Аравийского полуострова в Вашингтоне проходила подготовка к встрече лидеров США и Саудовской Аравии в рамках назначенного на июнь 1966 г. государственного визита короля КСА Фейсала в Вашингтон, основными темами которого должны были стать сотрудничество в военно-технической и экономической сферах.

Менее чем за месяц до визита, 26 мая, в рамках подготовки повестки переговоров двух лидеров ЦРУ формирует закрытый документ, в котором содержится оценка текущего военно-технического сотрудничества с Саудовской Аравией. За период с 1957 по 1965 г., писали авторы документа, США оказали военную помощь Саудовской Аравии в размере 119,3 млн долларов (для сравнения: сторонняя помощь в адрес КСА за период 1954–1965 гг. оценивалась экспертами ЦРУ в 24,1 млн долларов)[301].

Финальные акценты позиции Вашингтона по ключевым вопросам предстоящего визита короля Фейсала были отражены в меморандуме специального помощника президента Уолта Ростоу, который он направляет Джонсону 18 июня 1966 г. за три дня до визита саудовского монарха. «Король, – утверждал Ростоу, – находится в плену мифов о мотивах нашей деятельности на Ближнем Востоке. Он до сих пор не уверовал, что Насер не является инструментом нашего влияния в регионе, либо же он крайне подозрительно смотрит на влияние сионистов в Вашингтоне»[302]. «Король приехал в Вашингтон, – писал Ростоу, – чтобы получить заверение в том, что мы “не позволим Насеру проглотить Саудовскую Аравию”». В этом же документе с тезисами президента США Джонсона к встрече с главой КСА упоминалась ключевая информация, касающаяся нефтяных интересов США в регионе: «Размер крупнейших частных инвестиций США на территории Саудовской Аравии, который осуществлен Арабско-американской нефтяной компанией (АРАМКО), равен 1,2 млрд долларов»[303].

Встреча глав США и Саудовской Аравии – Джонсона и короля Фейсала – состоялась 21 июня 1966 г. в Вашингтоне в рамках официального десятидневного визита главы КСА в США. В этот же день газета The New York Times напишет: «Встреча одного из последних на планете Земля абсолютных монархов и президента из Техаса производила яркий контраст как культурный, так и на уровне персоналий»[304]. Но встреча столь разных политиков – лидера «свободного мира»