Российский колокол №7-8 2019 - Альманах Российский колокол

– Людочка, у нас все живы. Слушай внимательно. Собери лишь самое необходимое в чемоданы. Утром, скорее всего, уезжаем.

– Куда?! – выстонала жена.

– Не знаю. Я заночую здесь, много работы. Всё.

Он положил трубку, отпустил сотрудников на два часа домой – готовиться к эвакуации. Затем вернуться в Контору и до утра сортировать, уничтожать и паковать оставшиеся документы в отделах. Цаундик неотступно маячил рядом, видение разгромленного Штази сидело в памяти зазубренным штырём. Затем пошёл домой со всеми – забыв про пистолет.

Телефоны по-прежнему молчали. Не отвечала ни Москва, ни консульство в Дрездене, ни посольство в Берлине…

Он сел за стол, положив оружие рядом. Застыл на несколько минут, ощущая зияющий пролом в груди.

За спиной зашелестела и открылась дверь. Панин рывком развернулся, вскинул пистолет. У порога высился седовласый, под притолоку мужчина с кейсом, в сером свитере под пиджаком.

– Какого чёрта?! Как вы сюда попали? – спросил, не опуская пистолета, Панин.

– Предельно просто. Вошёл в дыру в заборе, поднялся в кабинет.

Гость шагнул к окну, сел в кресло. Закинул ногу на ногу, положил кейс на колени. Необъяснимо властную эманацию источали его облик, голос. В кресле восседал дикий, полный сил котище, с едва приметным любопытством отслеживая суету Панина-мыши. Панин пошёл к двери. Крикнул в её проём:

– Зуев, ко мне!

Часовой от ворот рысцой взбежал на крыльцо:

– Слушаю, товарищ подполковник.

– Сдать оружие. В подвал под арест до утра.

– За что?! – Лейтенант, поставив автомат у стены, с перекошенным лицом расстёгивал пояс с пистолетом.

– На территорию советской части проходит мимо вас чужой. Вы не остановили его, не подняли тревоги.

– Какой чужой… кого остановить?! – Потрясение корёжило лейтенанта.

– Виктор Владимирович, верните Зуева на место. Он никого не видел, – раздалось из кабинета.

Панин вдруг понял: часовые действительно никого не видели.

– Вернитесь на пост, – скомандовал гость, – при любой попытке проникнуть во двор – предупредительный выстрел. Затем огонь на поражение. Выполнять!

– Так точно! – Зуев опрометью сбежал с крыльца. Панин ощутил: свинцово-тяжкой трещиной надламывается затылок. Дикость произошедшего распирала голову своей нереальностью: его подчинёнными командует пришлый фантом?! Он вошёл в кабинет.

– Присядьте, Виктор Владимирович, – попросил пришелец.

– Кто вы? – Панин стоял.

– Это пока неважно. Для вас важнее творение Саундика, его аналитическая сага. Точнее – её малая часть. Прочтите. – Гость достал из кейса с десяток листов, исписанных убористым и аккуратным почерком, протянул Панину.

Панин сел, положил пистолет на стол, стал читать. Это были агентурные донесения семейного друга, коллеги по Штази: подробное описание его, Панина, привычек, пристрастий, любви к электронной аппаратуре, высказывания о партийной гнили внутри социализма, об утопичности марксизма-ленинизма, о философской глубине Эммануила Канта, о маразме политдедов в ЦК, о ядовито-склизкой сути Горбачёва, о трусости председателя КГБ Крючкова. А главное – о завербованных им, Паниным, агентах в ГДР и ФРГ, сведениями о которых он поделился с Клаусом Цаундиком.

– Как это к вам попало? – спросил он, унимая дрожь яростного омерзения внутри. Саундик расчленил и препарировал его, он описал достаточно точно процесс, происходивший в головах мыслящей силовой элиты СССР.

– Стандартным путём. Майор Штази Цаундик счёл подарком судьбы предложение работать на нас – на БНД. Я его куратор.

– Вы из БНД…

– Вы удивительно прозорливы, Виктор Владимирович, – опять с едва заметным вальяжным пиететом выпустил и снова вобрал усмешливые «когти» гость. Неторопливо наклонившись, взял пистолет Панина со стола. И Панин, дёрнувшись к оружию, с болезненным изумлением осознал: не успевает – пропущенный через него стопорящий ток чужой воли сковал реакцию мышц.

– Что дальше?! – спросил Панин, уже не хозяин кабинета – подопытный объект, в котором, вызревая, клокотала ярость.

– Всё просто. Как с вашей вербовкой Райнхарда и Георга Серхио. Вы загнали их в угол: Райнхард – пара девок в его постели и фотографии их порнооргии. С Георгом ещё проще: покер, крупный проигрыш. В итоге два наших второстепенных сотрудника в вашем вербовочном активе. И вы стали майором.

– Как к вам обращаться?

– Зовите меня Отс. Я, как и ваш прибалт, умею петь баритональным басом. И подыгрывать себе на фортепьяно.

– Райнхард и Серхио…

– Они сознались в своей вербовке. И стали нашей подставой в игре с КГБ. Как и многое другое.

– Что именно? Чтобы окончательно загнать крысу в угол, добавьте что-нибудь весомое.

– Логично.

– Я могу встать? Ноги затекли…

– Конечно. Пройдитесь, герр подполковник. К окну.

Панин встал, подошёл к окну. Не поворачиваясь, продолжил:

– Провал с Райнхардом и Серхио. Что ещё?

– Ваш визит в Баварию, в Бад-Тёльц близ военной базы США. Вы виртуозно оборудовали в развилке дерева кинокамеру с месячным ресурсом в режиме наблюдения. Браво. Она фиксировала все признаки готовящегося ядерного удара по СССР. Американцам пришлось переформатировать режим работы и техноатрибутику базы – с учётом вашей камеры. Но вы за это получили подполковника.

– И если всё узнает наш Крючков…

– С вашей характеристикой его как труса…

– То мне не позавидуешь.

– И кое-что на десерт.

– Что именно?

– Связь с экстремалями – реформаторами СЕПГ – Модроу и Берхофером, плюс самое активное участие в операции Лубянки «Луч»: подготовка свержения ставшего неуправляемым Хонеккера. Всё на записи, на фотоснимках. Вы безрассудно шлялись по заминированному партийному полю, совали нос в запретные политотсеки ГДР. Всё еще живая Штази, плюс служба безопасности Хонеккера не выпустят вас из этого особняка и тихо, в одночасье оторвут вам голову. Жена и дочери сгниют в тюрьме. Поэтому садитесь и пишите, Панин.

– Какая форма писанины вас устроит? – Панин всё ещё стоял спиной к гостю, не вынимая из карманов руки.

– Всё простенько, но со вкусом. В вас накопилась родственная страсть к всесильной БНД. Особенно к её зарплатам и образу жизни в ФРГ – на фоне нищеты, номенклатурного кретинизма в ГДР. Которую вы ненавидите. Как десятки тысяч восточных немцев, пытавшихся перелезть к нам под пулями. Плюс – ваша смешная социалистическая зарплата в 1800 марок. В итоге – обязательство работать на нас до конца жизни в любых структурах, куда забросит служба. И приложение – все данные о завербованных у нас Райнхарде и Серхио, о кинокамере в развилке дерева в Бад-Тёльце. Вы приползёте к нам на четвереньках и с агентурным подношением в зубах.

– Вам нужен слизняк без чести офицера, без присяги Родине…

– В вас некая ушибленность социализмом, Виктор Владимирович. Ваш друг Цаундик давно избавился от этой шелухи: честь, присяга… какая, к чёрту, честь у примитивного, периферийного шпиона? Какая Родина? Трухлявое бревно СССР, изъеденное червями нашей агентуры в самом ЦК.

– В ЦК?!

– Не тратьте время, Панин. Садитесь и пишите.

«Всё,