Барон Дубов 8 - Михаил Капелькин

Откусив первый кусочек бессолой яичницы, я понял, что поспешил, думая, что княжна не сожгла ужин. Всё-таки сожгла. Самую малость. Честно говоря, хрустящая корочка с привкусом гари мне даже нравилась. Казалось, будто яичница приготовлена с дымком. А когда посолил, то стало ещё лучше.

Следующие пятнадцать минут мы все увлечённо чавкали. Альфачик только-только пришёл в себя после снотворного порошка дружинников Тарасова. Поэтому мы его не брали в Духовное Пространство. Слишком он ещё был квёлый пару часов назад. Зато сейчас шустро уплетал сырой бекон.

Нам бы позаботиться о еде заранее, но как-то забыли. Столовая закрылась, а доставки из Пятигорска ночью сюда не ездят. Далеко, невыгодно, да и рестораны к этому времени уже закрываются. В следующий раз позабочусь о еде заранее. Вдруг опять так не повезёт, что кто-нибудь в Духовном Пространстве сожрёт нашего горного барана.

После ужина девушек быстро сморил сон. День выдался насыщенный. Я спать не спешил. У меня было несколько вопросов к дриаде.

— Завтра должен прибыть человек Тарасова, — сказал я ей, когда мы остались в гостиной одни. — Полковник Дрёмин.

Я снова расположился на диване у камина, дриада села мне на колени, приобняв за шею, а я положил руку на её зелёное бархатистое бедро.

— Да, ты так и не сказал, зачем позвал меня, кроме как девочек тренировать, — мягко промурлыкала она мне в ушко.

— Помнишь те яйца птицы Рукх, что я оставил тебе в нашу первую встречу?

— Это когда ты убил саму птицу? Как же, помню. Я с ней дружила.

— Она напала на меня.

— Знаю, — вздохнула Маша, тыкаясь прохладным лбом мне в щёку.

От неё пахло свежескошенной травой. Интересно… Где она её скосила?

— Эти птицы. Они вылупились? — Я погладил её по бедру.

За птицу мне до сих пор было совестливо. Но тогда другого выхода я не видел. Да и сейчас тоже.

— И даже умеют летать.

— А ты можешь разговаривать с ними, как с другими животными?

— Даже больше. Они считают меня матерью, поэтому у меня с ними духовная связь, как у тебя с твоим Лютоволком.

Альфачик, лежавший под окном справа от камина, смачно зевнул, изо всех сил показывая, что разговор о себе любимом ему неинтересен.

— Отлично, — сказал я, прижимая к себе дриаду. Она подалась вперёд, обнимая мой торс ногами. — Зови их сюда. Когда всё начнётся, ты будешь моими глазами в небе.

— Хорошо, но сперва мне нужен небольшой заряд бодрости, — начала юлить Маша. — Понимаешь, они сейчас далеко, а я так устала. Чтобы дотянуться до них, мне… — её дыхание начало сбиваться, едва я приступил к ласкам, — нужно… подзарядиться.

— Замолчи уже. Я не из тех, кого надо уговаривать.

— Я знаю, — промурлыкала она, целуя меня, и с жаром прильнула всем телом, как к прохладной статуе в жару.

Глава 12

Утро для меня началось в полпятого утра. Альфачик, проспавший вчера почти весь день, теперь требовал внимания. Пришлось вести его на прогулку. Лютоволк не виноват, что его усыпили дружинники Тарасова. А раз я его хозяин, то мне и нести ответственность за зверя.

Вообще, не понимаю людей, которые сначала заводят домашнее животное, а потом не хотят за ним ухаживать. И преданное существо оказывается на улице в голоде и холоде.

Однажды, когда мне было двенадцать лет, отец приехал в отпуск, и мы бродили по Ярославлю. Он рассказывал о своей жизни на границе в одной из крепостей.

Как же она называлась? Не помню. Странно, ощущение, что это очень важно.

Ладно, ещё вспомню.

Так вот, он говорил, а я глазел по сторонам. И заметил одного человека через дорогу, яростно кричащего на маленького щенка. Из его рта летели слюни, на лбу и виске пульсировали толстые черви вен, а глаза рвались из орбит. Щенок, белый с чёрным пятном под глазом, прижал уши к голове и смотрел на землю.

Тот человек, мужчина среднего роста, был одет богато, но не как дворянин. Скорее богатый купец. Он в какой-то момент поднял щенка за шкирку. Тот повис безвольной тряпочкой. Судя по всему, бедняга впервые вышел погулять (или ещё по какой-то причине) и помочился на хозяйский ботинок из дорогой кожи.

Ни до, ни после я больше не видел в глазах живого существа столько боли. К тому моменту я уже не слушал отца. Возможно, он хотел, чтобы я прошёл мимо. Или просто не видел, что происходит на той стороне мощёной булыжником дороги. Я плохо помню, как тоже оказался там.

Когда кричавший мужчина замахнулся, чтобы ударить щенка о стену, я схватил его за руку.

— Отвали, сраный байстрюк! — прокричал он мне.

Или что-то вроде. Я не слушал. Но пальцы сами с собой сжались и сломали купцу кости.

Отец тогда не ругал меня. Он вообще за подобное никогда не ругал, просто смотрел с какой-то печальной гордостью в глазах. Наверно, знал и видел больше, чем я. Это сейчас я понимаю, что любые поступки влекут за собой последствия. Не всегда хорошие. Если б я мог вернуться в тот момент… я бы поступил точно так же.

Щенка мы забрали себе. Жаль, но он умер через пару месяцев, так и не оправившись от боли предательства. Тогда я снова нашёл того человека и сломал вторую руку.

Не знаю, хорошо ли я поступил, или плохо. Да и неважно уже. После того случая купец посчитал, что для него теперь дело чести — отомстить мне. Он долго пытался это сделать. Так достал меня…

В конце концов, мне помог успокоиться ромашковый чай. Из ромашек, что выросли на его могиле. И нет, я его не убивал. Он сам себя довёл.

Я вспоминал о том щенке, пока гулял с Альфачиком. Мы выбрались в лес возле академии. Его припорошило снегом. То Лютоволк пытался спрятаться от меня, то я от него. Дарами своими мы не пользовались из спортивного интереса. Да и следов на снегу было достаточно. Правда, у Лютоволка было одно преимущество. Он в буквальном смысле заметал следы хвостом. И делал это мастерски. Так что я проигрывал с разгромным счётом.

В очередной раз я потерял Лютоволка, а он, когда я проходил мимо его позиции, выпрыгнул на меня из утренней темноты и облобызал лицо горячим шершавым языком.