Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2019 - Коллектив авторов

«…На рубеже 1960–1970-х гг. Казанцев стал тем поэтом, без которого нельзя представить себе нашу современную поэтическую культуру». Живёт в г. Реутове Московской области.

«Представлять Василия Казанцев старому читателю русской поэзии – нет надобности, его имя знакомо всякому, кто в прежние времена следил за литературным процессом. Об этом поэте равно тепло отзывались и умеренные “западники”, и просвещенные “почвенники”, его стихи ценил Александр Межиров и ставил в первый ряд Вадим Кожинов.

Василий Казанцев, кажется мне, наследник по прямой линии поэзии Афанасия Фета, которого чрезвычайно ценил Лев Толстой за его “лирическую дерзость”. О знаменитом стихотворении Фета “Шепот, робкое дыханье…” когда-то в полемике с Добролюбовым замечательно высказался Достоевский. “Положим, прошло страшное землетрясение… На другой день выходит газета – и что же в ней? На первом листе – “Шепот, робкое дыханье…”. Жители тут же казнили бы всенародно, на площади, своего знаменитого поэта… а через тридцать, через пятьдесят лет поставили бы ему на площади памятник за его удивительные стихи…”.

Стихи Василия Казанцева – в большей степени принадлежат тоже вневременным категориям, они не устаревают.

Отсутствие Василия Казанцева на сегодняшних лирических полях – заметно и неправомерно. Публикуя подборку его стихов разных лет, мы восстанавливаем справедливость».

Надежда Кондакова

«Принимаю как должное…»

Принимаю как должное

От стремительных лет

Невнимание долгое,

Запоздалый привет.

И внимание долгое,

Долговечный привет

Принимаю – как должное.

Страха времени – нет.

«В этой радости мне отказали…»

В этой радости мне отказали.

Но к печали не клонит отказ.

Ну и что! Мне уже обещали

Ту, что радостней в тысячу раз.

Всё длинней, всё изученней будни.

И сквозь будни, где всё прочтено,

Всё настойчивей, всё неотступней

Голос: больше не дам ничего.

Ну и пусть. К благодарной, горящей

Я уже прикоснулся руке.

Я уже побезмолвствовал в чаще.

Я уже искупался в реке.

«Поэзия бежит в безвестность…»

Поэзия бежит в безвестность,

В неопытные голоса.

Во мглу, во тьму – в глухую местность,

В непроходимые леса.

Где тропы узкие извиты.

И кочки тянутся. И пни.

Где тропы травами укрыты.

И выси листьями расшиты…

И тайны малые – забыты.

…Большие ведомы одни.

«Алеющий отсвет заката…»

Алеющий отсвет заката

Бесследно погас на лету.

И тихо толпой виноватой

Деревья пошли в темноту.

И следом – притихшие травы.

Дороги, стога, озерцо…

Куда вы, куда вы, куда вы?

…Мне холодом веет в лицо.

«Глубина и прозрачность в природе…»

Глубина и прозрачность в природе.

Успокоился лес, не шумит.

В опустевшем лесу на колоде

Человек пригорюнясь сидит.

Но кручина его – не кручинна,

А легка и добра. И светла.

И летуча. Она беспричинна.

Неизвестно откуда пришла.

Шелест, свет в ней и дальняя сойка.

И блестящая тонкая нить.

И печали в ней ровно настолько,

Чтобы счастью законченным быть.

«И на неё дышу любовью…»

И на неё дышу любовью.

И прикипаю всею кровью.

И отвести не в силах глаз.

…Какой удар себе готовлю —

На дальний день, в прощанья час!

«Он встал считай что из могилы…»

Он встал считай что из могилы.

Из-за безвыходной черты.

И говорят ему:

– Мой милый,

Какой-то слишком светлый ты.

Тебе бы хмуриться, томиться —

Искать, утешиться бы чем.

И убиваться бы и тмиться…

– А поднимался я – зачем?

Река

В синь лесов вплетённая.

Глухо-безответная.

– Почему ты тёмная?

– Потому что светлая!

Я теку дорогой длинной —

В свет высокий влюблена.

Не песок во мне, не глина,

А одна лишь – глубина.

«Когда я буду писать о бедах…»

Когда я буду писать о бедах,

О хмурых, угрюмых, печальных бедах,

О горьких, о трудных, о тяжких бедах,

Я буду писать о минутах счастья.

Но это же будет всё неправда.

Но это же вовсе будет неправда.

Но это будет не меньше, чем правда.

…Но это больше будет, чем правда.

«Воздушно-тонкая листва…»

Воздушно-тонкая листва

Воздушно-тонкого овала

Воздушно-тонкие слова

Воздушно-тонко прошептала.

Какая сила в них была,

Лесная птица разъяснила.

А что и птица не смогла,

Моя душа договорила.

«Зорче смотришь – больше видишь…»

Зорче смотришь – больше видишь.

Больше видишь – строже судишь.

Строже судишь – тише едешь.

Тише едешь – дальше будешь.

Туча с гулом вдаль умчалась.

Над землёй листки лучатся.

Есть в летящей жизни радость.

Есть в ней, есть в ней, есть и счастье.

«Не буйству верь, а кротости…»

Не буйству верь, а кротости,

Чтоб не дойти до пропасти.

В ней, в строгой, стойкой кротости,

Есть непреклонность крепости.

Нет, нет, не отсвет робости,

Нет, нет, не признак слабости —

Блеск одоленья, радости

В ней, в строгой, в стойкой кротости.

«– Не обошла тебя работа…»

– Не обошла тебя работа.

Не обошла тебя нужда.

Не обошла тебя невзгода,

Не обошла тебя вражда.

И день погожий. И ненастье.

И светом веющая весть…

И обошло