Николай Булганин. Рядом со Сталиным и Хрущевым - Евгений Васильевич Шишкин

Такие строки, оплакивая участь храма, написал поэт Николай Арнольд.

На месте взорванного храма Христа Спасителя

А другой, советского покроя сочинитель Демьян Бедный, приветствовал снос храма, который был построен в честь победы русского народа в Отечественной войне 1812 года.

Под ломами рабочих превращается в сор

Безобразнейший храм, нестерпимый позор.

На месте взорванного храма предполагалось возвести огромный Дворец Советов. В 1931 году проводился конкурс на лучший проект Дворца. Из всех представленных предпочтение было отдано проекту того самого Б.М. Иофана, который истерично требовал сноса главного храма столицы. Теперь уже его Дворец Советов должен был стать главным зданием в центре Москвы. Это должен быть символ победы над старым миром. Это не только общественное пространство, но и памятник Ленину, который будет венчать здание высотой аж 420 метров.

Проект здания Дворца Советов

Это нелепое по своим масштабам сооружение, верхние ярусы которого и памятник Ленину постоянно тонули бы в облаках, уже начали было строить и наверняка, невзирая на колоссальные материальные, физические и нравственные жертвы, построили бы, если бы не помешала война. Силы народа и материальные ресурсы требовались для защиты Родины.

Всего в 1917 году на территории Москвы (в границах 1960 года) насчитывалось 848 храмов. В 1991 году имелись 171 действующий и 263 закрытых. Уничтожено было около 400 храмов.

В 1933 году было издано Постановление ВЦИК СНК РСФСР «Об охране исторических памятников», где говорилось: «В связи с нарушением со стороны местных органов власти действующего законодательства об охране памятников революции, искусства и культуры (самовольная сломка и переделка памятников, небрежное использование зданий, имеющих историческое значение), ВЦИК и СНК постановляют:

1. Запретить сломку, переделку и использование исторических памятников государственного значения (памятники революционного движения, крепостные сооружения, дворцы, дома, связанные с историческими событиями и лицами, монастыри и церкви и другие здания), а также ликвидацию музейных предметов, имеющих историко-художественное значение и находящихся в зданиях, подлежащих государственной охране, без разрешения Комитета по охране памятников при Президиуме ВЦИК, а в отношении памятников, имеющих местное значение, – без разрешения НКПросов АССР или краевых, областных отделов народного образования».

Но никого ничто не остановило. Разрешение на снос церкви, к примеру, Моссовет испрашивал у самого себя… Случалось, транспортный отдел требовал снос, так как сооружение мешало развитию «трамвайного движения». Строительный отдел с этим соглашался.

Именно в эти годы усилилось партийное давление на деятельность советских органов. Секретари МГК ВКП(б) – сначала Л.М. Каганович, затем Н.С. Хрущёв – стали подлинными «партгубернаторами» столицы, оказывая решающее влияние на политику Моссовета и его исполкома.

Были разрушены многие памятники архитектуры, в массовом порядке закрывались церкви и монастыри, переименовывались улицы и площади. Так, в августе 1933 года секретариат МГК ВКП(б) и президиум Мосгорисполкома, обсудив вопрос «О сносе ряда сооружений, затрудняющих уличное движение», решили: в течение одного-двух месяцев разобрать церковь Никола Большой крест на Ильинке, Варварские ворота, позднее такую же участь постигла и Сухаревская башня. Особенно пострадала от разрушений территория внутри Садового кольца.

Лес рубят – щепки летят.

Церковь Святого Тихона у Арбатских ворот и внутреннее убранство церкви. 1910-е годы

Из воспоминаний Я.Е. Гитмана, начальника строительства станции метро «Арбатская площадь»: «Чрезвычайно интересна организация бетонных работ на этом участке. Бетонный завод мы устроили в помещении бывшей церкви Тихона. Но мы не сказали, что самые стены церкви использовали как материал для производства бетона. Мы постепенно срезали верхушку церкви и направляли в стоявшую внизу камнедробилку. Таким образом верхняя часть церкви была своеобразной каменоломней, а нижняя – тепляком для бетонного завода.

«Каменоломни» нам хватило только до половины апреля. К этому времени церковь была разобрана окончательно. Пришла весна с её теплом, крыша над бетонным заводом нам уже не нужна была, а кроме того площадь, занятую церковью, следовало освободить для сооружения перекрытия станции. Мы распрощались с церковью, она перестала существовать, частично превращённая в бетон. Камнедробилка и бетономешалка передвинулись к тем участкам, где шло сооружение перекрытия».

Считается, что генеральный план реконструкции Москвы был разработан под руководством архитектора Сергея Чернышёва. Но всё ли решали только архитекторы, причастные к генплану? План утверждался на самом высоком уровне.

Вот характерная сценка о работе архитекторов, которую описал Н.С. Хрущёв: «Первый план реконструкции Москвы разрабатывался при мне, когда я работал вторым секретарём горкома ВКП(б), а Булганин был председателем Моссовета. По-моему, главным архитектором города был тогда Чернышёв, очень умный человек. Он автор здания Института В.И. Ленина. Этот архитектор производил на меня впечатление человека очень скромного и застенчивого. Произошёл однажды неприятный эпизод. Пришли мы на площадь у Моссовета и стали осматривать здания, которые окружают Моссовет. Каганович взглянул на здание Института Маркса – Энгельса – Ленина (Центральный партийный архив) и говорит: «Чёрт его знает, и кто это построил такое уродливое здание?» Дом имел форму куба и окрашен был в серый цвет, под бетон. Действительно, здание выглядело мрачноватым. Архитекторы несколько смутились, и очень-очень смутился Чернышёв. Он ответил: «Лазарь Моисеевич, это я проектировал». Тот улыбнулся, извинился и начал несколько смягчать своё оскорбительное замечание в адрес архитектора.

Мы докладывали тогда о ходе реконструкции Москвы в Политбюро. Доклад сделал, кажется, Каганович, хотя, может быть, и Чернышёв как главный архитектор города. Мне понравились указания Сталина по соответствующим вопросам…»

Хрущёв даже в некоторых воспоминаниях уточняет: «Я не помню, выступал ли там Сталин по этому вопросу, однако основные направления плана были доложены ему ещё до пленума, на заседании Политбюро. Сталин высказал свою точку зрения, и она была полностью отражена затем в Генеральном плане реконструкции Москвы.

Вновь скажу, что участие Сталина в решении конкретных вопросов нравилось мне, человеку молодому, который только ещё приобщался к городским вопросам, тем более Москвы. Москва того времени уже была крупным городом, но с довольно отсталым городским хозяйством: улицы не благоустроены; не было должной канализации, водопровода и водостоков; мостовая, как правило, булыжная, да и булыга лежала не везде; транспорт в основном был конным…

Пленум ЦК положил начало реконструкции города на новых основах. Это был шаг вперёд, и большой шаг. Здесь опять мы увидели внимание и заботу товарища Сталина о Москве и москвичах. Да, так тогда говорили, особенно Лазарь Моисеевич Каганович любил подхалимские эпитеты такого рода, они тотчас подхватывались всеми, и получался гулкий отзвук, прокатывавшийся эхом по всей Москве. Это восхваление с