Анастас Микоян. От Ильича до Ильича. Четыре эпохи – одна судьба - Стас Намин

Он нередко прибегал к самым крайним мерам, когда это было необходимо. Тамбовское восстание приказал подавить, сжигать все. Я как раз был на обсуждении. Он никакую оппозицию терпеть не стал бы, если б была такая возможность. Помню, как он упрекал Сталина в мягкотелости и либерализме. “Какая у нас диктатура? У нас же кисельная власть, а не диктатура!”»

Чуев Ф. И. Сто сорок бесед с Молотовым.

Второй после Сталина. – М.: ООО «Издательство Родина», 2019.

4

РЕКОНСТРУКЦИЯ

1926 год

Москва

Микоян – народный комиссар торговли

Люди, сделавшие революцию в России, работали не щадя себя. Многие из них дорого заплатили за свою победу.

Леонид Красин, полпред СССР в Лондоне, перенес малярию, как и Микоян, страдал белокровием, лечился в Париже, скончался от паралича сердца 24 ноября 1926 года в возрасте 55 лет. Михаил Фрунзе скончался 31 октября 1925 года в возрасте 40 лет после операции по удалению язвы желудка. Феликс Дзержинский скончался 20 июля 1926 года в возрасте 48 лет. Александр Цюрупа, народный комиссар продовольствия, скончался 8 мая 1928 года от паралича сердца в возрасте 59 лет. Анастас Микоян, обследованный врачами в Москве в 1924 году в возрасте 28 лет, был признан больным, имеющим туберкулезный процесс в легких. Рекомендованное лечение и длительный отдых Микоян отверг[114]. Следует упомянуть также раннюю смерь Якова Свердлова 16 марта 1919 года в возрасте 33 лет, по официальной версии от «испанского гриппа». Большие проблемы со здоровьем имел и Троцкий.

Что касается здоровья Сталина, будет уместно упомянуть о свидетельстве, согласно которому осенью 1927 года, в период обострения ревматических болей в левой, искалеченной руке, Сталина обследовал психиатр и невропатолог В. Бехтерев. Существует упоминание, что Бехтерев, осмотрев Сталина, нашел у пациента признаки мании преследования, или паранойи. Но, разумеется, официально такой диагноз Сталину никто никогда не ставил. Никаких документов, подтверждающих это, не найдено. Упоминания о мании преследования Сталина есть в воспоминаниях А. Микояна «Так было».

ДОСЬЕ

«Будучи крупнейшим в мире врачом-невропатологом, ученый одновременно являлся виднейшим психиатром своего времени, который не мог не обратить внимания на аномальные личностные особенности своего пациента. Пока остается неясным, присутствовал кто-либо из врачей при осмотре и беседе В. М. Бехтерева с И. В. Сталиным. Однако говорили, что по окончании этой процедуры ученый, выйдя из сталинского кабинета в приемную, бросил своего рода не совсем медицинскую с точки зрения диагностики короткую фразу «обыкновенный параноик», которая тут же была услышана и подхвачена находящимися в этой комнате лицами».

А. М. Шерешевский. Загадка смерти В. Бехтерева. Патентно-информационный и редакционно-издательский отдел Ленинградского научно-исследовательского психоневрологического института им. В. М. Бехтерева.

* * *

20 июня 1926 года состоялся объединенный пленум ЦК и ЦКК партии. Дзержинский выступал с докладом, но почувствовал себя плохо и в тот же день скончался. Спустя полтора месяца, в начале августа 1926 года, Микояна вызвал к себе Сталин.

А. И. Микоян, И. В. Сталин и С. Орджоникидзе в середине 20-х годов

– Феликс умер, – сказал Сталин. – И, соответственно, выбыл из Политбюро. Зиновьев перешел в оппозицию и тоже исключен из Политбюро. Таким образом, на их место пойдет кто-то из кандидатов. А на место кандидатов мы будем выдвигать новых людей. Мы выдвинем Кирова, Орджоникидзе, Кагановича и тебя.

Анастас изумился.

– Меня кандидатом в члены Политбюро?

– Ты против? – спросил Сталин, глядя Микояну в глаза.

– Конечно, против! Есть более достойные люди!

Сталин улыбнулся в усы.

– До тебя я разговаривал с Орджоникидзе и Кагановичем. Они сказали то же самое: «Есть более достойные люди». Кто же эти более достойные?

Анастас молчал.

– Это не все, – продолжал Сталин.

Он достал из ящика стола папку, а из папки – исписанный лист бумаги.

– Вот это – официальное заявление товарища Каменева. Он пишет, что не справляется с должностью народного комиссара торговли и просит его освободить. Предлагает твою кандидатуру.

Сталин опустил глаза в бумагу, процитировал: «Считаю, что товарищ Микоян единственный, способный справиться с задачей»[115].

– А при чем тут я? – спросил Микоян. – Я работаю в Ростове.

– Теперь будешь работать в Москве.

– Народным комиссаром торговли?

Сталин кивнул.

– А кто в Ростов? На мое место?

– Орджоникидзе.

Анастас пришел в ужас.

– Зачем ты это со мной делаешь? Ты хочешь поссорить меня со всеми? И с Серго, и с Каменевым? Какой из меня нарком? Погляди на меня, во мне 58 килограммов!

– В Ростове тебе это не мешает.

– В Ростове мне ничего не мешает, – сказал Анастас, начиная горячиться. – Мне там все понятно. А что такое Наркомат торговли? Сколько там сменилось наркомов? Пять?

– Согласен, – спокойно ответил Сталин. – Это трудный участок. А ты хороший работник. В Ростове никто бы не справился, а ты смог. Значит, сможешь и в Москве.

– Категорически возражаю, – твердо произнес Анастас.

– Твое право, – сухо ответил Сталин. – Но не забывай про дисциплину. Партия прикажет – пойдешь и будешь работать.

Анастас не справился с приливом горячей крови, воскликнул:

– Послушай! Торговля, экономика – это очень сложно! Я в этом ничего не понимаю. Я умею работать с людьми, но не с цифрами! Я создам угрозу для нашего общего дела! Это не просто скромность – я боюсь, что подведу всех!

– Ты послушай! – перебил Сталин. – Если не будет торговли, не будет государства. Ты Бакинскую коммуну делал?

– Делал.

– А Съезд народов Востока делал?

– Делал.

– В Ростове у тебя получается?

– Вроде да.

– Значит, и с советской торговлей справишься.

– Нет. Я не смогу, у меня действительно не хватает знаний. С торговлей и вообще с экономикой большая беда. Деньги обесцениваются, крестьяне придерживают хлеб, промышленные товары не продаются. Я не знаю, как преодолеть это противоречие. Нам нужны серьезные перемены в экономике, но, чтобы запустить такие перемены, у меня нет полномочий.

Микоян ушел, считая, что его отказ от назначения Сталин принял к сведению. Уехал в Ростов. И уже там спустя несколько дней узнал, что его назначение в Наркомат торговли утверждено на Политбюро.

Микоян был буквально взбешен и направил Сталину телеграмму: «Я наркомторгом и вообще наркомом не гожусь и не могу взять на себя обязанности сверх своих сил и способностей…»[116] И вдобавок написал письмо примерно такого же содержания в Центральный комитет. Но это не возымело действия. В ответ Сталин прислал короткую телеграмму: «Приезжай». А решение о назначении опубликовала «Правда»[117].

Микоян был вынужден подчиниться партийной дисциплине и поехал в Москву вступать в новую должность.

Основой для понимания взаимоотношений Сталина и Микояна является то, что они были политическими единомышленниками. В партии большевиков всегда велась острейшая внутренняя дискуссия. Ленин – а его все безоговорочно признавали лидером – не только позволял эту дискуссию, но и поощрял ее, сам в ней участвовал. Так поддерживался важнейший для партии демократический принцип управления.

После смерти Ленина Сталин возглавил ядро партии. Ей противостояла троцкистско-зиновьевская оппозиция. Микоян считал