Девочка с Севера - Лия Геннадьевна Солёнова

Боброво

Гостили в бывшем доме деда, в котором теперь жила его сестра Анна с незамужними дочерью Катериной и племянницей Лией – сестрой Иды. Из соседней деревни Притыкина приходил почти каждый день сын Анны – Виталий со своей падчерицей Лизой. Он, всю войну прошедший в разведроте, раненный несколько раз, красивый молодой мужчина, грудь в орденах, после войны при обилии невест женился на женщине с ребёнком, скрутившей его в бараний рог. Жена, хитрая и противная баба по прозвищу Тёрка, держала его впроголодь. Компания собралась большая. Вологодская деревня 1957 года – это не украинское село того же времени. Пропитание там было скудное. Выручали рыбалка и лес с грибами и ягодами. От недокорма страдал отец, уговаривавший маму съездить в Вологду, чтобы поесть по-человечески в ресторане. Нас, ребят, проблемы питания не беспокоили. Нам было очень весело. Вместе с деревенскими целыми днями купались – река с прозрачной чистой водой в двух шагах. Играли в волейбол, городки, ходили в лес, рыбачили.

Однажды купались, загорали у речки. Рядом паслись колхозные лошади. Деревенские ребята мне предложили:

– Лийка, хочешь прокатиться?

– Хочу!

Поймали лошадь. Меня в купальнике дружными усилиями коллектива взгромоздили на неё. Я ухватилась за гриву. Лошадь хлестнули, и она побежала. Вот уж не думала, что у лошади спина как камень! Меня подбрасывало вверх, и я плюхалась на жёсткую спину лошади, с трудом удерживаясь на ней. Вцепившаяся в гриву, подскакивающая и плюхающаяся с дрыгающимися ногами, я, наверное, представляла собой уморительное зрелище – публика покатывались со смеху. Мне же было не до веселья – я с ужасом видела, что лошадь бежит к выезду из деревни, перегороженному жердями. «Если она вздумает прыгать через них, слечу. Как пить дать, слечу», – думала я, мысленно прощаясь с жизнью. На мое счастье, лошадь к взятию барьеров явно не была готова и, подбежав к загороди, резко остановилась. Я едва не перелетела ей через голову, застряв на шее. С отбитым задом сползла с лошади. Это был единственный в моей жизни опыт верховой езды. Незабываемые ощущения!

В соседнем селе Воскресенском, что в километре от Боброва, была небольшая библиотека, и в то лето я запоем читала Тургенева. Прочла все его романы, повести и стихотворения в прозе. По-видимому, пропиталась тургеневским духом, потому что в традиционном в новом учебном году сочинении «Как я провел(а) лето» я так описала всего лишь один день в деревне: жару, грозу, вечер с туманом, плавающие в нем верхушки стогов, ночную рыбалку, что наша учительница литературы с восторгом зачитала его в классе.

Там же, в Боброве, у меня случился «курортный роман». В меня влюбился наш сосед из дома напротив – Саня Калинин, восемнадцати лет. Осенью он должен был идти в армию. Вечером, сделав хозяйственные дела, Саня выходил на улицу с гармошкой. Растягивая меха и голося частушки, шёл за околицу. Это был сигнал. Мы с Элкой подхватывались и неслись туда же. За нами увязывались наши младшие сёстры – Танька и Галка. В дело вступал брат Валя, которому было к тому времени лет одиннадцать, но он считал себя другом Сани Калинина и допускался на наши вечерние гулянки. Он тумаками гнал мелюзгу назад, к дому. Там девчонки с плачем припадали к бабушкиным коленям. Бабушка, схватив прут, гонялась за Валькой вокруг дома. Не догнав, валилась на завалинку и плакала от бессилия. История повторялась каждый вечер почти без вариаций. За околицей жгли костер, разговаривали. «Роман» с отъездом естественным образом закончился. На память осталась Санина фотография 3х4 см: лицо с высокими скулами и татарский разрез глаз. Продолжения и не могло быть. К тому времени в моём сердце давно и прочно поселился, и как мне тогда казалось – на всю жизнь, мальчик из нашего дома Толик Федоренков.

Саня Калинин, отслужив в армии, женился на хорошей работящей девушке по имени Маша. Привез её в Боброво, где прожил всю жизнь, работая трактористом. Оказался хорошим хозяином – домашнее хозяйство у него всегда было в полном порядке. У него трое детей и много внуков, теперь уже и правнуки есть. Все они живут в городе. В конце жизни у Сани отказали ноги, он передвигался в кресле-коляске. Зимой они с женой жили в Грязовце в однокомнатной квартире в доме ветеранов. Саши уже нет, а Машу на лето дети привозят в деревню. Их дом с нарядными наличниками и клумбами с красивыми цветами перед ним – по-прежнему украшение деревни Боброво. А деревня Боброво, где некогда было стадо коров в сто голов, обезлюдела. На зиму в ней остаётся одна одинокая старуха.

Снова школа

Пора вспомнить и о школе. Мария Ивановна всего год была нашим классным руководителем 5 «А» класса. Вскоре она уехала из Полярного. Наверное, мужа куда-нибудь перевели. Военные редко задерживались надолго в Полярном, их постоянно переводили на новое место службы. На следующие три года нашим классным руководителем стала Таисия Степановна, которая вела ботанику и зоологию. Бедная Таисия Степановна! Как же мы её доводили! Даже непонятно, за что мы так невзлюбили эту рыжеволосую блондинку с плоским бледным отёчным лицом, одетую в балахонистый синий костюм. Когда она нас ругала, всё лицо её тряслось: веки, щёки, губы. Девчонки в классе были очень смешливыми. Таисия Степановна, трясясь лицом, кричала, что у нас уже морщины под глазами от смеха, что мы старухами станем раньше времени. Обсудив с девчонками такую возможность, сошлись на мнении, что стать менее симпатичными, чем сама Таисия, нам не грозит.

Наш класс учился лучше, чем параллельный «Б», но хулиганили мы больше. Как-то по весне в шестом классе Таисия Степановна решила провести урок ботаники на природе. Повела нас в сопки. Там мы, поев невероятно вкусной, перезимовавшей под снегом брусники, быстро рассредоточились на местности и, пользуясь её неровностями, дружно сбежали в класс. Прибежала Таисия Степановна, стала нас ругать, грозить неминуемой карой, а мы положили головы на парты, делая вид, что спим. «Ну вам это так не сойдёт!» – кричала Таисия. Осознав неотвратимость наказания, мы решили бороться и в ответ на каком-то