Я не вру, мама… - Тимур Нигматуллин

– Там ровно? – смущаясь, спросил я. – Мне тысяча нужна.

– Чуть больше, – улыбнулся Анатолий Иванович, – они чуть больше стоят. Все по-честному. Надеюсь, они не…

Не дав ему договорить, я схватил деньги и, засунув их в карман, поднялся со стула.

– Спасибо! Я тогда…

– И нам спать пора, – кивнул Анатолий Иванович.

Надев кеды, я мигом выскочил из квартиры и побежал вниз.

Пиркин спал, положив голову на колени Иваниди. Коля ее придерживал, аккуратно отгоняя назойливых комаров от щек Давида. Луна, словно озверев, светила еще сильнее, не давая малейшего шанса провернуть сделку под покровом темноты.

– Ну не воруем же, – одобрительно прошептал Иваниди, – пусть светит. Значит, все нормально делаем. Сколько дал?

Пиркин, расслышав во сне вопрос, пробурчал:

– Тысячу надо. Тетя Хеба и дядя Ставгос должны тысячу. Мугатовы отдали. Не было бы у них Абики и Бабая, фиг бы отдали. Дядя Наум, навегное, не отдаст…

– Отдаст, – я толкнул его в бок, – тут хватит.

Пиркин поднял голову с колен Иваниди и, протирая глаза, спросил:

– Я вслух, что ли?

Пересчитав деньги трижды, мы разделили их на две части. Толстую пачку забрал Давид со словами:

– Скажу маме, тетя Хеба мне пегедала. А тете Хебе скажу, что годители осознали.

Пачку поменьше забрал я. Отдать должен сам дядя Наум, чтобы ни у кого не возникло вопросов. Вопросы, откуда у него такая сумма, конечно, будут, но это уже к делу не относится.

Наутро, когда Пиркины вынесли чемоданы на улицу в ожидании такси, тетя Хеба обнималась с тетей Таней. Моя мама тоже обнималась с тетей Таней и зачем-то с тетей Хебой, как будто и та уезжала. Папа, дядя Ставрос и дядя Владик курили возле подъезда. Отдав еще в восемь утра деньги дяде Науму, я ждал, когда наконец он появится и вручит их Пиркиным. Дяди Наума до сих пор не было.

Мы с Иваниди и Пиркиным тоже стояли возле подъезда и не знали, что делать. Обниматься как женщины не хотелось, курить как мужики мы еще не научились. Просто стояли и молчали, каждый думал о своем. Иваниди – о времени, когда и он уедет, Пиркин – о прилете в Израиль, а я – о том, что и пионер, и отличник, и даже подающий надежды шахматист вчера ночью остался все-таки тут, в нашем городе, а навсегда уезжает мой хороший и надежный друг Давид Владиславович Пиркин…

Дядя Наум успел в самый последний момент. Когда тетя Хеба вытирала глаза платком, а моя мама подняла руку для прощального взмаха, раздался крик:

– Стойте!

Все обернулись и увидели дядю Наума, вылезавшего из такси. Он оббежал машину, шатаясь, открыл багажник и стал оттуда что-то доставать. Он трижды нырнул в недра багажника и трижды вынырнул наружу.

– Владик, Танька, чё уставились? – заорал он. – Забирайте. Возвращаю. Иваниди, Муратов, помогите!

Мы рванули к дяде Науму на помощь. Возле машины один на другой были составлены три ящика с водкой.

– Каждый по одному! – схватив верхний ящик, скомандовал дядя Наум и понес его к такси Пиркиных. Мы с Колей подняли ящики и последовали за ним.

Тетя Таня, высунув голову с переднего сиденья, махнула нам рукой, и такси, чуть пробуксовывая, рвануло из нашего двора, оставляя после себя сизое облако гари.

– Не понял! – ошеломленно оглядел соседей дядя Наум. – Долг же привез. Теперь что? Так нечестно!

Тетя Хеба выхватила из его рук ящик с водкой, развернулась и зашла в подъезд.

Дядя Ставрас и папа поступили так же, забрав ящики из наших рук.

– Теперь начнется, – сокрушенно сказала мама. – Ты, Наум, как всегда, в своем репертуаре.

Дядя Наум присел на лавочку и удрученно закурил.

– Убей, не понимаю, – проговорил он, – зачем людям, которые уезжают из Союза, когда Союз рушится, нужны рубли…

Выскочив из лесопосадки, я перебежал улицу и на секунду оглянулся. С двух сторон меня настигали второгодники. Рыжий Гога бежал слева, срезая мне путь к воротам школы, черный Мага преграждал дорогу к калитке; выход был один: перемахнуть через забор, как Сергей Бубка, только без шеста и страховочных матов на той стороне. Ранец в руках создавал дополнительные трудности, но он был забит фантиками, и бросить я его не мог.

Чугунный забор высотой под два метра можно было взять, только если с разгона попасть левым носком кедов в маленькую щель между наваренными поперечными зигзагами и, не дав застрять ноге в этой щели, сразу же перебросить правую ногу, перекатываясь всем телом на другую сторону. Гога уже приближался ко мне, поэтому я дернул чуть правее, где Магога еще не успел закрыть мне ход к забору. Я на бегу закинул ранец за спину и прыгнул на забор.

Раз – левый носок аккуратно вошел в прорезь. Два – одновременно правая нога летит вверх, а левая тянется за ней. Три – живот огибает верхнюю планку. Четыре – ноги приземляются на асфальт. Пять – пружинят и вновь бегут!..

– И?.. – учительница по русскому языку посмотрела на Алису. – Третий вариант прямой речи – это вариант, когда что?..

– Я больше не буду, – влетая в класс, шумно выдохнул я.

– Не буду что? – занесла ручку над журналом учительница. – И почему без стука?

– Я больше не буду… – повторил я, чуть отдышавшись, и добавил: – Опаздывать!

Алиса строго посмотрела на меня и, развернувшись к учительнице, сказала:

– Третий вариант прямой речи – это когда сначала идет прямая речь, потом слова автора и затем снова прямая речь. Например: «Я больше не буду, – отдышавшись, пообещал Муратов, – опаздывать».

– Заходи, Муратов, – убрала ручку от журнала учительница, – поверим тебе.

Я прошел к парте и сел. В приоткрытую дверь класса просунулись две башки с высунутыми, словно у псов, языками. Рыжая башка зло сверкнула глазами. Черная водила носом, вынюхивая жертву.

– Лаптев, Гумаров, вы что тут потеряли? – грозно спросила учительница, и головы скрылись за дверью.

– Чуть тройку из-за тебя не получила, – Алиса, прищурившись, посмотрела на меня, – сколько могла, тянула время. Ты в лесу, что ли, был? – Она сняла с моей головы зарывшийся в кудри листок. – Чтоб больше не опаздывал, понял?

– Угу, – кивнул я, открывая тетрадь. – Число какое?

Алиса отодвинула левую руку, и я увидел аккуратно выведенную надпись: «Двадцать второе сентября». 1991 год.

Глава 2

Булатик

Тропинку, ведущую от дома к школе, я знаю наизусть.

Могу по ней идти задом наперед, могу с закрытыми глазами, а