Избранные воспоминания и статьи - Осип Аронович Пятницкий

выборы во II Государственную думу и рекрутская кампания, в проведении которых я принял участие тотчас же после приезда в Москву. Рекрутская кампания заключалась в том, что МК выработал примерный приговор для отказа от рекрутчины, который должен был приниматься сельскими сходами. В нем говорилось, что царское правительство призывает в этом году солдат, чтобы направлять их против своих же братьев, что оно разорило всю Россию и не хочет дать землю и волю народу и т. д. Поэтому сход отказывается поставлять царскому правительству рекрутов. Если же последние будут взяты насильно, то сход приказывает им не стрелять в своих братьев, крестьян и рабочих, и переходить на сторону народа с оружием, а если они будут стрелять в народ, то по возвращении будут изгнаны из деревни. Этой кампании МК придавал очень большое значение. Насколько в деревнях тогда принимались такие приговоры, какой вообще результат дала эта кампания, — у меня в памяти не сохранилось, но на фабриках и заводах Москвы рекруты, подлежавшие призыву в 1906 г., были подвергнуты усиленной и энергичной обработке районными и подрайонными комитетами Московской организации. Из них составлялись кружки, где им объясняли сущность царизма и их роль как будущих солдат на случай, если не удастся коллективно отказаться от военной службы. Рекрутская кампания в городе среди рабочих — рекрутов безусловно имела большое практическое значение. Тогда, в Московской организации мало думали над вопросом — правилен ли лозунг: отказ поставлять рекрутов царскому правительству. Кампания же эта дала тот результат, что в Москве парторганизация усиленно работала с рекрутами.

Теперь перехожу к описанию работы, которую мне приходилось выполнять за время моего пребывания в Москве.

Первым делом мне пришлось ознакомиться с постановкой типографии Московского комитета. Связана с ней была т. Елена — фамилии не помню. Последняя познакомила меня с «хозяином» типографии т. Аршаком-Якубовым{117}. (В 1919 г. я был проездом в Челябинске как уполномоченный некоторых органов РСФСР, где я встретился с т. Аршаком; он работал под именем Якубова как уполномоченный Народного комиссариата продовольствия.)

Тов. Аршак, тщательно проверив, годен ли я для поста заведующего всеми конспиративными техническими делами Московской организации, свел меня с т. Сандро (Яшвили) и т. Г. Стуруа{118}, которые были душой типографии и сами фактически в ней работали и как наборщики и как печатники. Мы быстро сговорились, и между нами установились деловые товарищеские отношения. Раньше чем приступить к делу, я захотел убедиться, все ли обстоит благополучно в отношении конспирации.

Получив адрес, я отправился осмотреть месторасположение типографии и остался им не совсем доволен. Типография находилась в лавке дома Юрасова, № 23 (третий дом от угла), во внешнем проезде Рождественского бульвара (от Сретенки по правой стороне). Хотя с одной стороны и была бойкая Сретенка, но зато против лавки, на другой стороне, стоял дом, из окон которого было видно все, что делается в лавке, а наискось находился бульвар, откуда незаметно могло вестись наблюдение за лавкой. Ко всему этому как раз против лавки стоял на посту городовой.

После внешнего осмотра я зашел в фруктовую лавку как покупатель (вывеска была солиднее, чем внутреннее содержание — полки с товарами). Лавка носила название: «Магазин кавказских фруктов» (чуть ли не оптовой торговли). В магазине я нашел т. Аршака за счетами и ткача К. А. Вульпе{119} в качестве приказчика. Купив разных фруктов, я отправился за перегородку, откуда спустился в подвал. Насколько припоминаю, подвал был даже меньше, чем лавка. Внутри я нашел тт. Сандро (Яшвили) и Стуруа. Подвал был заполнен ящиками, очевидно, частью с типографскими принадлежностями, которые еще не были распакованы, частью с бумагой для печати. Станок и наборные кассы были вполне готовы для работы (возможно, что они уже были пущены в ход)[12].

В подвале был искусственный свет — электричество или керосиновые лампы. После осмотра подвала я поднялся в лавку. Наверху было слышно, как работает американка. Как только кто-либо входил в лавку, «хозяин» или «приказчик» давал знать вниз, что в лавке покупатель. Мы решили провести вниз звонок, который должен был давать сигнал о необходимости прекратить работу. Один, а иногда и два товарища часто работали в типографии и по ночам, когда бывала спешная работа.

После детального выяснения и ознакомления со всеми подробностями организации типографии я установил, что лавка снята по фальшивому паспорту (на имя Ласулидзе), по которому никто не жил, т. е. документ не был заявлен в участке, значит, установить, что он фальшивый, нельзя было.

Несмотря на то что документ не был заявлен, на указанное в нем имя были выправлены промысловые свидетельства, платились налоги и т. д. Тов. Аршак жил по другому паспорту.

В магазине за перегородкой жил «приказчик» — т. Вульпе, который был прописан в полиции по фальшивому паспорту на имя П. В. Лапышева. Так как полиция могла установить подложность паспорта, то я предложил сейчас же выписать его и больше никого не прописывать как проживающих в лавке (типографии) и стал энергично искать подходящего товарища на место Вульпе.

Связь с типографией я имел исключительно через «хозяина» лавки т. Аршака. В особо экстренных случаях, если нельзя было ждать до вечера, когда можно найти т. Аршака на его квартире, я отправлялся в типографию, но с большими предосторожностями. Являлся я туда в качестве покупателя и выходил с пакетом фруктов или орехов.

До того как я ознакомился с городом, мне пришлось заняться подысканием места для покупки нужной бумаги в большом количестве и подходящего размера. Это оказалось нелегким делом, ибо, закупив бумагу, нужно было вывезти ее с предосторожностями с места закупки, не вызвав подозрения.

Не помню, от кого из товарищей я получил рекомендательное письмо к управляющему конторой одной из бумажных фабрик (Нижние торговые ряды на Красной площади) с просьбой предоставить мне кредит. Я сговорился с управляющим, и он достал мне бумагу, подходящую как по формату, так и по качеству. Закупленная бумага была отправлена к переплетчику во 2-й Щемиловский переулок (тоже по рекомендации кого-то из товарищей). В переплетной бумага была разрезана на части нужного формата и забрана «приказчиком» типографии, который отвез ее на склад типографии (Покровский проезд, № 1). Оттуда бумага отвозилась по мере надобности в лавку (типографию) под видом кавказских фруктов.

Впоследствии мы получали ордера в конторе на какой-нибудь склад; ордер передавался в типографию, и «приказчик» последней уже отправлял его непосредственно на склад типографии. В этой конторе мы закупали нужную нам бумагу в течение всего времени существования описываемой типографии.

Во время выборов во II Государственную думу был такой