Наполеон и Гитлер. Россию завоевать невозможно - Десмонд Сьюард

1938 году их вообще не стало, а право на труд было гарантировано законом. Для рабочих были построены новые огромные жилые массивы, спортивные сооружения. Впервые государство ввело оплачиваемые отпуска, и только в 1936 году такими отпусками воспользовалось около 6 миллионов человек. Ничто не напоминало о страшном кризисе недавних лет. Адольф Гитлер стал самым популярным правителем Германии. Блестяще организованные Олимпийские игры 1936 года, которые состоялись в Берлине, походили на празднование коронации или юбилея.

Большинство наблюдателей обычно сходились во мнении, что «экономическое чудо» стало возможным главным образом благодаря перевооружению. Некоторые ставят это чудо под сомнение, утверждая, что только начало второй мировой войны в 1939 году предотвратило новый крах. По этому поводу среди ученых все еще идут споры. Неоспоримым фактом, однако, является лишь одно: несмотря на все хвастовство и угрозы Гитлера, Германия в 1939 году уступала своим соперникам в вооружении. Однако же немцы теперь были полны уверенности в себе, а это не могло не способствовать возрождению духа превосходства над другими нациями, царившего в Германии в 1914 году.

Каждый призывник, вступавший в ряды армии, переименованной из рейхсвера в вермахт, чувствовал себя таким же причастным к общим идеалам вооружённой нации, как и солдаты Наполеона. А осознание этого факта заставляло молодых людей носить армейский мундир с гордостью. Кстати, форму носили не только военнослужащие вермахта, но и части СС, формирования СА, трудовой корпус, гитлерюгенд и многие другие организации.

Официальная расовая политика режима культивировала чувство национального превосходства. В головы скромных немецких обывателей вдалбливалась мысль о том, что в их жилах течет арийская кровь, заставляя людей думать о себе как о неких аристократах. Страх перед большевистской революцией стал не более чем неприятным воспоминанием. Теперь все смотрели в будущее с уверенностью, все, кроме евреев, политических диссидентов и тех, кто испытывал антипатию к деспотическому правлению. Однако в основной своей массе немцы, всегда отличавшиеся педантичностью, аккуратностью и дисциплинированностью, обладали врожденной предрасположенностью к твердой власти и потому не сопротивлялись Гитлеру. В сравнении с неэффективной политикой веймарского режима успех Гитлера в решении внутренних и внешних проблем многим казался сверхъестественным.

Одним из немногих немецких ученых, которые встречались с Гитлером и оставили об этом письменное свидетельство, был профессор Шрамм из Геттингенского университета (он преподавал также и в Гарварде). Шрамм, имевший чин майора вермахта, отвечал за ведение официального дневника Верховного Командования в 1943–44 гг., и ему довольно часто приходилось встречаться с фюрером. Его воспоминания имеют несомненную ценность в историческом плане. Фюреру было уже за пятьдесят, когда Шрамм увидел его впервые с близкого расстояния. Он был среднего роста, но «казалось, что в теле этого человека над всем остальным доминирует голова; торс, руки, ноги – казалось, все начинается оттуда… Он расхаживал по кабинету, делая широкие шаги и резко поворачиваясь, на улице он ходил быстро, почти не разгибая коленей, Все другие его движения отличала взвешенность и неторопливость. У него был безобразный и похожий на пирамиду нос». Именно поэтому Гитлер и выработал свой стиль усов – это маскировало его широкие ноздри, делало их уже. Косо висящая прядь волос скрывала его высокий лоб. Шрамм утверждает, что «своими темно-голубыми, слегка навыкате, лучистыми глазами Гитлер гипнотизировал людей. Многие из тех, кто встречался с ним, были не в состоянии выдержать его взгляд: зная это, Гитлер всегда смотрел не мигая, прямо собеседнику в глаза». Описывая свою собственную первую встречу с Гитлером в июне 1932 гада, Папен говорит нам: «На нем был темно-синий костюм, делавший его похожим на мелкого буржуа. Вольно или невольно следуя примеру Бонапарта, намеренно появлявшегося почти везде в простой форме без знаков различия, Гитлер, как правило, носил обычную форму члена НСДАП, хотя это и не придавало ему никакой особой значимости; в Берхтесгадене английский министр иностранных дел лорд Галифакс даже принял его за лакея.

Несмотря на все это он производил глубокое впечатление на всех, кому пришлось с ним работать. Фон Папен ссылается на его «выдающиеся способности и необыкновенную силу воли». Шрамм особо выделяет «поразительную способность Гитлера оценивать людей: он мог мгновенно определить, подходит ли ему человек, стоящий перед ним, можно ли его привлечь на свою сторону или же он не восприимчив к динамизму Гитлера. В этом отношении у него было какое-то «шестое чувство».

Гитлер был способен провести и запутать самых проницательных наблюдателей. В 1931 году полковник авиации Малькольм Кристи подвез его в своем автомобиле. Они проехали вместе около трехсот миль, после чего Малькольм сказал своим друзьям, что его пассажир имел невероятное сходство с другим европейским государственным деятелем – де Валера. Весной 1933 года тогда еще молодой принц Плесе ходил на прием к Гитлеру в его резиденцию на Цальгельмштрассе, чтобы ходатайствовать за нескольких управляющих шахтами, арестованных в Нижней Силезии. Он вспоминал «очень вежливого, приветливого австрийца, по внешности, из средних классов». «Гитлер внимательно выслушал меня, – пишет Плесе, – демонстрируя при этом искреннее сочувствие. В нем не было ничего примечательного, и я не смог испытать на себе никакого гипнотического воздействия его глаз, о чем впоследствии было столько разговоров. Я нашел, что Гитлер довольно приятный человек, с которым можно беседовать на любую тему». Фюрер сказал принцу (который позднее воевал против него в рядах британской армии), что разберется в этом деле, и добавил: «Но в нынешнее время необходимо помнить, что там, где есть сильный свет, всегда будет и черная тень». Через несколько дней управляющие были освобождены.

Альберт Шпеер в своих мемуарах утверждает: «Гитлер обладал многими привлекательными человеческими качествами». А Шрамм приходит к следующему выводу: «Когда Гитлера пытаются понять, дать ему всестороннюю оценку, конечный результат этих попыток всегда расходится с действительностью. Его общение с детьми и собаками, наслаждение, которое он получал, соприкасаясь с цветами или различными аспектами культуры, умение ценить красивых женщин, его отношение к музыке – все это было подлинным. Но такой же подлинной была и жестокость, не имевшая никаких моральных «табу», безжалостная, «ледяная» жестокость, с которой Гитлер уничтожал не только настоящих, но и потенциальных противников».

Многие исследователи отмечали присущий Гитлеру характер двуликого Януса: с одной стороны – очаровательный и добрый, а с другой – дьявольски жестокий и злой. За маской веселого, внимательного и отзывчивого друга и товарища скрывался ум, всегда готовый убивать, причем убивать не только близкого соратника – как Рема, например, но миллионы людей, ум, гордящийся этой готовностью к убийству. Шрамм отмечает, что, увидев истинное лицо фюрера, даже самый верный его сторонник из ближайшего окружения обратился бы в камень, аналогично случаю с Медузой