Пасха под Гудермесом. Боевые действия в Чечне и Дагестане - Виталий Николаевич Носков

потаен, скрытен, предательски коварен. Волк – древнеязыческий тотем. Несчастные люди те, кто живет под таким символом. Решиться на такой государственный флаг означало избрать для Ичкерии одиночество. Вот что значит не думать о своих соседях. Волки отбирают то, что им не принадлежит.

Небывалое горе, когда на знамени народа – волк, проклятый в детских сказках и снах. Избрать его своим символом могли только ослепленные люди.

Чечне, кинутой на костер войны дудаевцами, теперь предстоит долгий путь выздоровления.

А пока огромные деньги брошены там на возбуждение ненависти, а не на поиски истины о себе. Ведь при Дудаеве чеченский народ воспитывался в абсолютном самолюбовании и на чувстве личной безгрешности. Его вели волчьей тропой в поисках легкой добычи. И война обрушилась на народ как наказание – в первую очередь вожакам стаи.

В Чечне быстро усваиваешь, что она разделена на два стана: тех, кто за дудаевщину, и тех, кто против нее. Скрестить оружие в смертельном бою, другими словами, самоуничтожиться им не дают российские военнослужащие.

На войне твои размышления о мирной жизни, воспоминания вслух – небрежность по отношению к себе и окружающим. Миролюбивые мысли расслабляют, выводят из равновесия.

Поэтому в целях самоспасения на войне люди чаще всего говорят о близком, находящемся рядом. А еще они любят поддержать себя шуткой. Даже вши, терзающие тело, здесь незлобиво названы «БТРами».

Меньше всего солдаты, разведчики, омоновцы, населяющие блокпост, рассуждают о боевиках. О них молчат, их не обсуждают, как температуру утреннего воздуха, глубину Сунжи, протекающей под мостом, калейдоскоп облачных изменений. Боевики – зло, ходящее, ползущее, перебегающее среди развалин, которое может выстрелить в тебя в любую минуту. О зле лучше не рассуждать. На войне подумать о враге – все равно что яркой звездочкой на погонах привлечь к себе внимание снайпера.

Равнодушное ко всему происходящему на земле, к моему личному горю и плачу о погибших друзьях солнце устремляется в самую гущу несущихся к нам черных дождевых облаков, и как только солнышко прячется, нас начинает обстреливать чеченский смертник. Его автомат бьет по нашему укреплению из-под реставрационной сетки, наброшенной на четырехэтажный дом, стоящий в тылу.

Этого снайпера вычисляют довольно быстро… На этот раз из «Шмеля» по нему стреляет командир взвода разведки – всеобщий любимец, выпускник Казанского танкового училища Михаил З. Этот сын старшего офицера ВДВ стреляет всего один раз.

А потом по знаку прапорщика Сергея Ш. разведчики, омоновцы и солдаты внутренних войск беспрепятственно идут в развалины бывшего здания Совмина за дровами, стараясь не думать о сгоревшем в муках чеченском боевике – этом волке или волчонке.

Идут, чтобы не затухал наш костер, обогревающий, сверкающий живым пламенем, возле которого не поют, потому что знают цену войне и политикам.

За други своя

I

Сводному отряду собровцев Центрального региона предстояло, миновав Сунжу, войти в контролируемый чеченскими боевиками район, чтобы отыскать тела погибших смертью храбрых трех офицеров Курганского СОБРа, которым выпали на долю мартовские бои 1996 года в Грозном.

Уже были преданы земле тела их боевых товарищей из Перми, Нижнего Новгорода, Липецка, Оренбурга, Чебоксар, которые, попав в засаду, в попытках спасти друг друга, полегли на проспекте Ленина возле своих бэтээров. А убитых курганцев разыскать никак не удавалось. Наконец, стало известно: двое лежат в частном одноэтажном саманном доме, третий – где-то на перекрестке простреливаемых ичкерийскими снайперами улиц.

Долг требовал от командира сводного СОБРа вызволить тела офицеров с территории, занятой противником, но так, чтобы «не положить» при этом подчиненных, с которыми он прибыл в Грозный на внеплановую замену. Его сила была в том, что в прошлом он был армейским, окончившим военную академию офицером, что в Грозный с ним прилетели свежие люди, среди которых было немало бывших армейских спецназовцев.

С началом войны в Чечне, побывав на ней, самые мудрые командиры Специальных отрядов быстрого реагирования Управлений по борьбе с организованной преступностью поменяли кадровую политику, став охотно принимать к себе офицеров-армейцев. В борьбе с террористическими, хорошо вооруженными чеченскими подразделениями, победа – давно стало ясно – могла прийти только к тем СОБРам, где был достаточен процент спецназовцев Вооруженных Сил и внутренних войск.

Приехав в Грозный, сводный СОБР разместился в здании Главного Управления Объединенного штаба МВД России в Чечне – в привычных спартанских условиях.

– С чего начнете поиск пропавших без вести офицеров Курганского СОБРа? – спросил командира сводного отряда начальник ГУОШ.

– С разведки, – последовал короткий ответ. Ему, майору милиции Сергею Дягилеву, можно было во всем положиться на начальника своей разведки, прошедшего Грозный января 1995 года, Бамут и Самашки – опытного тактика. Командиры собровцев из других городов Центрального региона могли мастерски провести разведку, но командир сводного поехал на Сунжу сам.

В бронежилете и «сфере» вместе с начальником разведки, начальником штаба сводного отряда и еще двумя офицерами, они долго маячили возле бойниц 7-го блокпоста, всматриваясь в заречные безжизненные развалины. Те, храня молчание, казались абсолютно покинутыми. Потом было принято решение миновать мост, действуя дальше по обстановке. За спиной метрах в ста сорока был разрушенный дворец Дудаева и чуть ближе коробка затянутого оборванной реставрационной сеткой бывшего Совмина, где командир сводного СОБРа, поразмыслив, разместил своих снайперов.

Впереди за мостом, уставленным бетонными блоками, собровцев ждала мрачная неизвестность. Зачем они собирались за мост? Еще четыре дня назад на проспекте Ленина была обстреляна колонна бронетехники десантников и армейской разведки: были убиты трое российских военнослужащих, подожжена «коробочка», лишился глаза командир батальона разведки и еще пять человек получили ранения. Потом все дни наблюдалось подозрительное радиомолчание боевиков.

Следовало разрядить обстановку активной разведкой: установить наличие боевиков, их численность, вооружение, степень готовности к открытию огня, самые опасные в боевом смысле здания…

За мостом слева подпирала небо высотка, с которой раньше особенно активно стреляли боевики. В Грозном местные жители дали ей название «кукуруза».

Странные дела происходили на высотках возле блокпоста № 7 в конце февраля и начале марта 1996 года.

На блокпосту командиру сводного СОБРа предложили ознакомиться с документами: «Справка. Дана для предъявления на блокпосту. Доводим до вашего сведения, что на объектах: гостиница “Кавказ”, Совмин с 1 февраля с 8.00 до 17.00 будут вестись работы по разборке зданий и сооружений силами организации МЧС ЧР. На вышеуказанных объектах в указанное время будут находиться рабочие и механизмы»… А потом на этих зданиях пермскими омоновцами уже в ходе боевых действий были обнаружены бойницы, которые боевики использовали в нужных целях.

Выдвижение собровцев на мост проходило под прикрытием блокпоста: в БМП место возле орудия занял опытный огневик, командир роты разведки 205-й бригады старший лейтенант Гололобов, словно приросли к пулеметам и автоматам его разведчики, солдаты внутренних войск и