Они не поймут эти истории. Вдохновляющая автобиография солиста Black Veil Brides Энди Бирсака - Энди Бирсак

Честно говоря, эта встреча была очень неловкой. Я сильно разнервничался. Но Джейсон смог заполнить пустоту в нашем разговоре благодаря своему богатому воображению, которое идеально соответствовало нашему таинственному образу.

Я рад, что Warner опередили Джейсона. К тому времени, когда мы вели переговоры с Lava Records (который теперь был частью Universal Republic), я уже не переживал о том, что что-то может пойти не так. Благодаря неудачному опыту мы смогли научиться подходить к делу спокойно и ответственно, и все прошло гладко.

Джейсон по-настоящему верил в нас и был непоколебим в своем желании подписать с нами контракт. Он обсудил детали нашего сотрудничества с Диной и Standby. Все были оптимистично настроены относительно Black Veil Brides и своих дальнейших задач.

Теперь с нами были Джейсон Флом и Universal Music. Пришло время зажечь этот мир.

19

Изгои & Провокаторы

У Джейсона были хорошая репутация и многолетний опыт работы в музыкальной индустрии, а вместе с тем и множество полезных связей. Он познакомил нас с Джошем Абрахамом, который работал с Linkin Park, 30 Seconds to Mars, Velvet Revolver, Atreyu, Slayer и многими другими исполнителями. Мне же он был известен как продюсер моего любимого альбома Alkaline Trio под названием Agony & Irony. Наш следующий альбом он продюсировал вместе с Люком Уокером, который работал с ним над альбомом Alkaline Trio и также участвовал в выпуске альбомов Korn, From First to Last и Filter.

В начале 2011 года мы вместе вошли студию The Pulse Recording, где записали свой полноформатный альбом Set the World on Fire, ставший первым альбомом на крупном лейбле. Наши новые песни, такие как The Legacy, Fallen Angels и Rebel Love Song по звучанию были гораздо ближе к тому, что представлял себе маленький мальчик с большими мечтами из Цинциннати.

Подавляющее большинство песен в Set the World on Fire изначально существовало в виде инструментальных партий, к которым позже были добавлены тексты и мелодии. Мы проштудировали все демо Джейка, Джинкса и Кристиана. Во всех них было много быстрых гитарных риффов. Какие-то треки уже были похожи на законченные инструментальные партии (первым альбомом, который мы написали полностью с нуля, стал Wretched and Divine).

В Set the World on Fire мы впервые позволили себе поэкспериментировать с акустикой. Я много читал о Матте Ланге, выпустившем культовые рок-альбомы AC/DC и Def Leppard, и о «стене звука» – технике, используемой при записи бэк-вокала. Припев Legacy почти что комичен: бэк-вокал берет там все ноты, какие только можно взять.

В бэк-вокале на Set the World on Fire и мини-альбоме Rebels одновременно можно услышать сотню разных версий Люка Уокера. У него просто невероятный диапазон и тональность голоса. В будущем, особенно когда мы работали с Джоном Фельдманом, бэк-вокалом занимался я, но на этих записях был именно Люк (его работа несколько затерялась при сведении).

Вынужден признать, что с некоторыми песнями из этого альбома я не чувствую никакой личной связи. Тексты в них были скорее моим представлением о том, что мог бы сказать человек, оказавшийся на моем месте, а не выражением моих собственных чувств. Я был еще очень молод, и меня окружали люди, которым больше нравилось что-то в духе хэви-метала 80-х, что-то, что тогда играло в клубах на бульваре Сансет, так что я и сам стал склоняться к подобному стилю. Я хотел быть крутым. Хотел быть интересным. Хотел, чтобы во мне была какая-то загадка.

Хоть мне и нравится Set the World on Fire, и он является неотъемлемой частью нашей истории, сами песни не так много значат для меня. Работая над нашим следующим альбомом, я уже точно знал, что и как хочу донести до слушателей.

Подход «все или ничего» теперь касался не только нашей музыки, но и сценических образов. Я придумал откровенно нелепое, но тем не менее непреложное правило: на всех мероприятиях, куда мы ходили всей группой, мы должны были приходить в гриме.

Везде, куда бы мы ни пошли, мы были в наших образах эпохи Set the World on Fire. Моя непреклонность в этом вопросе иногда приводила к довольно странным ситуациям. К примеру, нас хотели сфотографировать для журнала о татуировках. Что делать в таком случае? Нам пришлось придумать вариант образа без боевой раскраски.

Я не жалуюсь. Несложно что-то сделать, если по-настоящему этого хочешь. Мы любили носить костюмы и грим. Тогда я все твердил, что перестану это делать лишь тогда, когда мне надоест. Я очень отчетливо помню европейский тур 2012 года. Тогда мой грим с каждым днем становился все менее и менее заметным. Он исчезал с моих рук и ладоней, и в конце концов я оставил лишь чуть-чуть под подбородком и на лице. Получилось что-то очень странное: у меня было бледное белое лицо и подведенные глаза, больше никакого макияжа не было. Выглядело не очень хорошо.

Мы не могли притворяться, если интерес прошел. Так что мы прекратили краситься.

Но тогда мы полностью посвящали себя нашей задумке, независимо от обстоятельств, даже гастролируя по Америке в поддержку нашего первого альбома. Во время тура Sacred Ceremony в августе 2010 года мы должны были выступать на радио Цинциннати с акустической версией Knives and Pens. Предполагалось, что мы будем выступать рано утром, когда большинство людей едет на работу, то есть в шесть утра.

Мы отыграли концерт в Детройте, а затем поехали к моим родителям. Дорога заняла всю ночь, но мы так и не уснули. Добравшись до дома, мы начали заново наносить грим. Напоминаю: нас не должны были снимать. Мы выступали не на телевидении, а на радио. Но мы хотели произвести впечатление на работников станции и всех, кто решит с нами сфотографироваться. Мы хотели выглядеть как Black Veil Brides.

Мы повели себя немного по-скотски. Мы старались быть настолько неприятными, насколько могли, и нам это нравилось. На нас не могли не обратить внимание. По мнению человека, который всему учился у Джина Симмонса и Пола Стэнли, появление на радиостанции в таком виде вызвало бы еще больший ажиотаж. Грим стал не только нашей боевой раскраской, но и рекламной стратегией.

Я понимал, что мне всего девятнадцать и все это было лишь притворством. Мне не нравилось быть самим собой, так что я с легкостью прикидывался кем-то другим. Когда я смотрелся в зеркало, я не узнавал в нем себя.