Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

По информации, собранной Арамом Антоняном, 192 750 человек стали жертвами расправ в Зоре за пять месяцев, которые понадобились Салиху Зеки, чтобы очистить город, с июля по декабрь 1916 г.[4371]. В обвинительном заключении в отношении лидеров младотурок, прочитанном 27 апреля 1919 г. на первом заседании суда, утверждается, что 195 750 человек были убиты в Зоре в 1916 г.[4372]: 82 000 из них были ликвидированы между Маратом и Шеддадие, а еще двадцать тысяч в форте Рав возле Аны под надзором лейтенанта Турки Махмуда[4373]. Отчет, составленный Информационным бюро Армянского патриархата в Константинополе, свидетельствует о том, что, помимо мутесарифа Зора, Салиха Зеки-бея, еще и черкес, представитель младотурок из Зора, Мухаммад Нури; Шюкрю-бей, помощник Зеки; Тики Махмуд, местный глава «Севкийята»; Мухаммад, муфтий; Хасим Хатар, мировой судья; Али Саиб, секретарь мутесарифа; Мухаммад Эль Кедер, мудир Хиндина; Абдулла-паша; Айнтабли Мустафа Сидки, начальник полиции; Бедри и Махмуд Абады, лейтенанты полиции; Салахеддин, военный начальник; и Мухаммад Эль Сения, офицер жандармерии, несли основную ответственность за организацию ликвидации более чем 195 000 депортированных армян. Им помогали и подстрекали к совершению данного преступления несколько представителей аристократии Зора: Ясин, сын муфтия Мухаммада; Хасан Мухаммад; Халиф Абдулла; Хелаль Эль Керзат; Халид Тетарие; Хамад; Мустафа Натар и Япусли Абдулла. Отряды чете, осуществлявших расправы, возглавляли Еас Екта (чеченец из Хеджзета), Сулейман Садулла (из Феврена), Мухаммад Газа (из Мурада), шейх Сулейман (из Сивада), Реббан Лефе и шейх Егидар[4374].

Патриарх Завен проезжал через Зор 27 сентября, по пути к месту высылки; он был размещен в здании городской администрации и получил долю почтения от Салиха Зеки. Там он даже случайно встретился с дюжиной священников из Западной Анатолии, очевидно, последних выживших армянских мужчин в Зоре[4375]. С другой стороны, южнее в Миадине, куда Завен прибыл 29 сентября он заметил, что все армяне высланы, так же как и в Абукемале, где он встретил (в воскресенье, 1 октября) только мальчика из Асланбега, кузнеца из Адабазара и нескольких пекарей, которым разрешили остаться, потому что они были необходимы. На следующий день он обнаружил сначала в Кайиме, а затем в Нехие шестерых рабочих солдат из батальона, состоявшего из ста пятидесяти армян и ста греков, в основном из Афион-Карахисара и Кутахии, которые строили дорогу в Ану. Он узнал, что двумя месяцами ранее тысяча шестьсот армян были депортированы в Дер-эз-Зор. Восьми пекарям, кузнецу, а также каменщикам и их семьям, однако, разрешили остаться, вместе стремя «служанками» каймакама из Урфы и двумя кучерами из Айнтаба и Тарсона[4376]. Другими словами, многие армяне, отправленные в направлении Мосула, были собраны в этой местности перед их уничтожением в 1916 г.

В последующие месяцы, однако, власти вернули депортируемых с линии Гама — Хомс — Дамаск обратно в регион. Отян, проведший больше года в Гаме, был сам депортирован в Зор по маршруту через Алеппо в начале 1917 г. По пути туда он заметил, что тысяча пятьсот армян все еще жили в Мескене[4377]; это были, предположительно, депортируемые из Ракки, работавшие на армию. Южнее, в Хамаме, он встретил Гайга Гошгаряна, продавца книг и редактора юмористического журнала «Гиго», а также Саака Месропа, который только что прибыл[4378]. В Зоре эти люди работали уличными мастерами, хотя им более привычно было орудовать пером[4379]. Армянское присутствие в Зоре к тому времени было сокращено до одной девушки из Адабазара, спрятавшейся от расправы в Марате и ставшей женой цыгана, с которым они показывали обезьяну и медведей, и ста изнуренных армян, которых держали в конаке в Зоре в ожидании отправки в Ану[4380]. Отян и его товарищи, высланные позже в Миадин, где также жили сто выживших во время расправы в Марате, кое-как перебивались в этой деревне посреди пустыни[4381]. В мае 1917 г. правительство перевело Отяна в Бусару, в нескольких десятках километров к югу от Зора. Он позже писал, что годом ранее небольшой городок мог похвастаться тем, что в нем жили от восьми до десяти тысяч армян; они был убиты в Суваре и Шеддадие чеченскими чете, хотя несколько армян все еще там оставались. У мудира, к примеру, была молодая женщина, маленькая девочка и четырнадцатилетняя девушка из богатой семьи из Бурсы, которая была убита; все трое были проданы чеченцами[4382]. Отяну, не знавшему арабского языка и не привыкшему к образу жизни этой страны, было трудно найти свое место в обществе. Как и многие другие, он узнал о доброжелательности, с которой Езидис из Синджара относился к армянским беженцам, и мечтал попасть туда. Несмотря на риск, он отправился в это длинное путешествие, которое приведет его под видом арабского нищего по берегу Евфрата в Багдад. Там его сразу же ограбили два бедуина, которые забрали его деньги и табак, после чего его раздели и заставили вернуться голым в Бусару, где этот интеллигент буквально умирал от скуки[4383]. Вторая попытка избежать горькой судьбы привела его 31 августа 1917 г. в Зор, где все еще жили его друзья Саак Месроп и Гайг Гошгарян. С их помощью он нашел работу на военном предприятии, на котором около двадцати армян из Айнтаба занимались изготовлением униформы. В городе все еще находились около четырехсот женщин, в основном вдов[4384]. Вскоре после этого Отян был взят на работу переводчиком к военному начальнику Зора, который не мог общаться со служившими там немецкими офицерами[4385]. Теперь, когда Отян носил униформу, он пользовался хорошим знанием французского языка на встречах турецких и немецких солдат[4386]. Немного позже он завоевал расположение военного начальника Эдваля, бывшего шведского офицера иранской жандармерии и начальника немецкого гарнизона в Зоре[4387]. Можно себе представить всю странность его ситуации, которая сделала армянского изгнанника незаменимым переводчиком на встречах турецких и немецких военных. Кроме того, Отян был свидетелем острой напряженности между немецкими офицерами и гражданскими властями Турции, в особенности в отношении армянских кучеров, которые отвечали за военные перевозки между Алеппо и Зором, вопреки желаниям властей[4388]. Власти также запрещали армянам, работающим в немецких бараках, покидать город или даже пересекать мост через Евфрат[4389]. Мутесариф неоднократно требовал, отмечает Отян, чтобы армян, работавших на немцев, передали ему, напоминая турецким офицерам о том, что армянам запрещено служить в армии. Антагонизм между гражданскими