Королевы второго плана - Сергей Владимирович Капков

следуя рисунку музыки Чайковского. Сцена получилась практически с первого раза! «Евгения Онегина» ждал триумф и в России, и за рубежом. Спектакль показали в Гранд-опера в Париже, в Ковент-Гарден в Лондоне, в Ла Скала в Милане, в Королевском театре в Мадриде. Потом были Китай, Словения, Греция, Израиль… За семь лет Нина Агапова объездила полсвета. В одном из аэропортов на таможне актриса оказалась позади режиссера и заговорщически прошептала: «Молодой человек, вы не боитесь, что вас арестуют?» Дмитрий с удивлением посмотрел на Нину Федоровну: «За что?» – «Вы перевозите предмет старины…» – пояснила она и указала на себя.

Вот вам и предсказанные «материальная выгода и дальние путешествия»!

Уже на премьере актриса приобрела верного поклонника. Один из монтировщиков сцены всякий раз за кулисами вручал ей букет роз. Агапова переживала: «Ну что ж он так тратится?! Ведь ползарплаты за цветы отдает!» А потом узнала, что розы монтировщик таскает из корзины, которую выносят на сцену для бала в доме Лариных.

Конечно, похвалы коллег и положительные отзывы в прессе были приятны, но Нина Федоровна ко всему относилась с присущей ей иронией. Когда спрашивали, что она делает в опере «Евгений Онегин», смеялась: «Мешаю Ленскому петь!»

Несколько раз актриса просилась в отставку, но режиссер не отпускал. Ближе к девяноста годам, когда дальние гастроли стали трудны, Нина Федоровна сказала как отрезала: «Ухожу». Но и потом от Дмитрия Чернякова звонили еще не раз: «Режиссер так и не нашел вам замены… Может, выручите? Хотя бы в Москве!..»

* * *

– Нина Федоровна, здравствуйте!

– Сережа, здравствуй! Я сегодня всё утро о тебе думала. И должна признаться, что я давно за собой такое замечаю: если я о ком-то много думаю, то этот человек обязательно мне позвонит.

Или от него позвонят. На днях я одного режиссера вспоминала, и меня вдруг пригласили от его имени на съемки. Я, конечно, отказалась.

А на прошлой неделе думала о Володе Меньшове, у которого однажды снималась. Включила телевизор, а он там интервью дает. Сколько раз убеждалась в своих способностях экстрасенса! Или как это правильно назвать? Придумаешь – позвони!..

Татьяна Панкова

Татьяна Петровна Панкова была человеком удивительной преданности театру. Причем одному – Малому, со всеми его многолетними традициями и устоями. Получив благословение от выдающихся «старух» Пашенной, Рыжовой, Турчаниновой, она тянула в наше время невидимую нить их отношения к искусству, их благоговения перед сценой, нить таинства актерского мастерства. Татьяна Петровна не уставала благодарить судьбу, потому что, придя в 1943 году из Школы Малого театра в сам театр, она никогда не оставалась без ролей. Как бы ни менялись режиссеры, директора, она всегда была в работе. И всегда играла… старух. С юных лет. Наверное, нет ни одной классической старухи, которую Панкова не сыграла на сцене: Ефросинья Старицкая, Мерчуткина, Кукушкина, Кабаниха, Пошлепкина, Епишкина, Анфуса Тихоновна, княгиня Тугоуховская… Персонажи разные – от простодушных добрячек до темных натур, источников зла.

С возрастом Панкова всё чаще играла роли комедийные, озорные. В восемьдесят лет она с радостью взялась за Атуеву в мюзикле «Свадьба Кречинского», хотя раньше никогда не пела, и с колоссальным юмором изображала влюбленность в исполнителя главной роли Виталия Соломина. Роль Анфусы Тихоновны в «Волках и овцах» актриса построила на заразительном смехе, который заводил весь зал. А в телесериале «Пан или пропал» по детективу Иоанны Хмелевской она вообще не произнесла ни слова. Ее безумная старуха, на которую, как и на всех остальных героев фильма, покушается неизвестный преступник, все свои эмоции выражала только лицом и странными звуками. И это было очень смешно.

Татьяна Панкова прожила почти девяносто пять лет, оставаясь в репертуаре до последнего года, с удовольствием ездила на гастроли и не пропускала ни одного собрания. Она старалась не отставать от жизни, и в этом видела причину своего долголетия. Ей всё было интересно, она не боялась экспериментировать, выходить за рамки любимых классических форм, никогда не занималась нравоучениями. Во всем, что она делала, чувствовался огромный опыт, вековое мастерство ее великих предшественников, высокая русская культура.

С Татьяной Петровной всегда было интересно общаться. Любые ее рассказы – о себе, о коллегах, о друзьях, о театре – не оставляли равнодушными никого…

* * *

– Татьяна Петровна, Школа при Малом театре была выбрана не случайно?

– Не случайно. Я жила в Ленинграде, где была знаменитая Александринка, где тогда звучал театр Акимова, расцветал БДТ, и, казалось бы, работай и живи в своей квартире! Но я грезила только Малым театром. Дело в том, что я увидела спектакль «Дети Ванюшина», где Николай Николаевич Рыбников – Ванюшин – так плакал, кладя под ковер деньги для Леночки, опозоренной его сыном, что я сказала: «Хочу играть только так! Это великий театр!» И, как дитя за цыганской скрипкой, поехала в Москву.

– А что представляла собой ваша семья?

– Мой отец был очень крупным инженером, мать преподавала математику в институте, у нее даже свой задачник был. По линии отца мы были уже четвертым или пятым поколением, жившим в Петербурге. Причем отец был продолжателем династии – еще его дед был главным инженером Металлического завода. А мы, дети, эту традицию нарушили. Нас было четверо, и все четверо стали актерами.

– Я знаю только Павла Панкова…

– Наш старший брат Василий погиб на войне. Он был призван на службу в театр Балтийского флота. И однажды, возвращаясь в гавань, корабль налетел на мину. Из артистов выжили двое: актер Деранков и мой брат. Десять часов они держались на воде, спасая детей и женщин, сажали их в лодки и отправляли на берег. А когда сами сели в последнюю лодку, их смяли идущие на бреющем полете немецкие самолеты. Деранков чудом остался жив и впоследствии всё нам рассказал. Это произошло 28 августа 1941 года, и Гитлер тогда написал, что разделался с Балтийским флотом.

Моя младшая сестра Нина тоже оставалась в Ленинграде. У нее было очень тяжелое ранение, она почти год пролежала в госпитале, а потом поступила на один курс вместе с Павлом. Они учились при БДТ, и оба были приняты в этот театр. Сестра довольно долго там играла – и Татьяну в «Разломе», и Антонину в «Достигаеве», а потом увлеклась педагогической работой, ушла и почти тридцать лет работала в ГИТИСе. Ее очень любили. Но на нас всё и закончилось, потому что все мои племянники пошли