Славянская Масленица. Соление молодых, катание на прялках и балаганы под горами - Надежда Рычкова

даже в этот период. Вот как будущий советский военачальник Филипп Голиков, участник коммунистических отрядов, которые боролись в деревне с кулаками, в 1920 году описал в дневнике празднование Масленицы в деревнях Свердловской области:

А на Масленицу гуляли на улицах, гоняли на лошадях, катались с ледяных гор-катушек на санках. На нашей катушке в конце деревни, за логом, спуск тянется на полверсты.

В Зырянском, кроме игрищ и катушки, построили еще и «крепость». Поставили два столба высотою сажени в полторы-две, на них перекладина, на перекладине по одному вывешиваются женские платки.

Надо верхом, на полном ходу сорвать платок и ускакать с ним. Это не так-то просто. Смельчака хватают, стараются стащить с коня, забрасывают снежками. Тут только держись. А сбросят с коня, разденут и «моют», т. е. валяют в снегу и набивают снегом исподнее.

У нас в Борисовой тоже очень любят «мыть». И прежде всего «женатиков» — тех, что обвенчались в эту зиму.

Заводилой в этом деле слесарь Егор Васильевич Козловских. Соберет человек 40–50 и ходит от избы к избе, ищет молодоженов. Никто не спрячется.

На случай, если запрутся где-нибудь, у Егора Васильевича имеется с собой отмычка — любой замок открывает. Извлеченного из-под замка всегда «моют» особенно долго и старательно. Поэтому большинство выходит «мыться» по «доброй» воле…[212]

Борьба с «вредоносной» традицией и первые утопические эксперименты

Безбожник. Журнал М.К.Р.К.П. (большевиков): «С земными царями разделались — принимаемся за небесных». Плакат Дмитрия Моора, 1925 г.

The New York Public Library Digital Collections

С первых дней советская власть меняла не только политический строй страны, но и весь сложившийся уклад — праздники не стали исключением. Крестьянский календарь был крепко связан не только с аграрным циклом, но и с событиями религиозной истории, а церковь и священнослужители оказались одними из главных врагов нового Советского государства, члены которого должны были исповедовать материалистическое отношение к миру. Поначалу партийные идеологи решили оставить старые праздники, но изменить их смысл. Так появились «красная, или комсомольская, пасха», «красное, или комсомольское, рождество», «красная свадьба» и т. д.

Во время этих праздников комсомольцы использовали традиционные элементы, однако содержание каждого ритуального действия было новым. Во время «красного рождества» среди ряженых появились маски попов, мулл, раввинов, в руках они несли чучела Христа, Будды, Магомета и плакаты с надписями: «Не бог сотворил человека, а человек бога». В таком виде процессии ходили по улицам городов, а в конце сжигали чучела на костре. Пели и колядки: на мотив Рождества Христова комсомольцы слагали новые антирелигиозные тексты:

Рождество твое комсомольское,

Воссияй миру светом разума.

Рабочей революции служащее,

Расцветающее под пятикрылой звездой,

Тебя приветствуем, солнце Коммуны,

Тебя видим в высотах Грядущего.

Российский комсомол, слава тебе![213]

Такими праздниками были недовольны не только обычные граждане, но и советские руководители. Они считали, что антирелигиозная пропаганда должна не оскорблять чувства верующих, а мягко воздействовать на людей, освобождая их от религиозного дурмана. В следующие годы сценарии бывших религиозных праздников пересмотрели: теперь устраивали спортивные соревнования, ставили спектакли; молодежь, как и раньше, гуляла по улицам населенных пунктов, но вместо переделанного рождественского тропаря пела новые песни под гармонь. О двойственной жизни раннего советского периода М. М. Пришвин писал в дневнике: «Согласно с этим жизнь раскололась: в данный момент у нас празднуют в городах вторники, в деревнях воскресенья, есть два Рождества, две Пасхи, Масленица разумная, с книжками борется с Масляницей безумной с пьянством, блинами»[214].

Рождество. Плакат Дмитрия Моора, 1925 г.

The New York Public Library Digital Collections

Среди религиозных праздников Масленица упоминается редко — все-таки ее связь с религией менее четкая, чем, скажем, у Пасхи или Рождества. Однако и ее критиковали, и от нее планировали отказаться. Так, описывая советский карнавал, состоявшийся в парке Горького в 1937 году, А. Живцов противопоставляет его дореволюционному предшественнику: «Советский карнавал абсолютно свободен от всякой связи с религиозными представлениями и пережитками. Советский карнавал навсегда похоронил такие дикие забавы, как кулачные бои — обязательный атрибут Масленицы, такие грубые, неэстетичные развлечения, как обливание грязной водой, обсыпание мукой, разные нелепые состязания. История еще не знала такого благородного, человечного по своему содержанию и формам карнавала»[215].

Эти веяния легко проследить и в предваряющих этнографические статьи замечаниях. Фольклорист М. Е. Шереметева, которая описала празднование Масленицы в Калужском крае с 1929 по 1931 год, обосновывает свою публикацию, с одной стороны, необходимостью зафиксировать уходящую старину: «Революционный быт выметает остатки “языческо-православной” масляницы». С другой же стороны, она говорит, что собранный материал поможет вести «работу о вредной роли Масляницы в быту, в сельском хозяйстве»[216], [217]. Дальше этнограф приводит пример, как в одной из коммун вместо разгульного празднования Масленицы вовсю готовились к весеннему севу, в отличие от соседей, которые продолжали отмечать праздник. О тенденции отказываться от старых обрядов писали газеты 20-х годов. Так, в 1928 году в этом участвовала 341 деревня[218]. Однако исследователи отмечают, что таких результатов удалось добиться не введением новых праздников, а научно-просветительской работой.

С безрелигиозной обрядностью возникли проблемы. Некоторые партийные деятели полагали, что обряды не нужны вовсе, однако были и те, кто считал обряды необходимой частью человеческой жизни. Среди них выделяется фигура писателя В. Вересаева, который на страницах изданий выступал за создание обрядов, убеждая советских идеологов в том, что у человека существует естественная потребность «художественно оформлять торжественные моменты своей жизни»[219]. Вересаев критиковал новые праздники, считая их серыми и убогими. После выхода его статьи завязалась полемика, некоторые ее участники утверждали, что обряды вообще нужны «только культурно-отсталым людям, а сознательным и образованным они ни к чему»[220].

Новые советские праздники вроде Первого мая или Дня Октябрьской революции были похожи на митинги или собрания, которыми и без того была насыщена повседневность советского народа. Они совсем не давали необходимой эмоциональной разрядки участникам, потому что люди, в общем-то, не могли насладиться зрелищем — на демонстрациях они шли в колоннах и видели вокруг лишь своих сослуживцев.

Тем не менее это не означает, что тогда исчезли все традиционные праздники. Речь идет о тех торжествах, которые насаждались сверху, в которых должен был принимать участие весь советский народ — то есть такими стали официальные праздники. Неофициальная Масленица, Святки, Пасха и другие обряды, как мы показали выше, продолжали жить в деревне. Главные изменения праздничной культуры касались больших городов, в которых было