Блог «Серп и молот» 2017–2018 - Петр Григорьевич Балаев

эти накопления складывались из доходов от личного подсобного хозяйства. Еще конкретней — из денег, полученных за сданный в заготконтору скот, свиней и КРС. Эти деньги заготконторой сразу перечислялись на сберкнижки.

Сами зарплаты в совхозе были невысокими. Это при том, что совхоз «Хорольский» Приморского края был далеко не отстающим. Таких хозяйств в крае было очень мало.

Сколько зарабатывали? Например, когда я учился во втором классе, мои родители решили вдвоем перейти работать на откорм быков. На двоих взяли две группы и вдвоем, такой семейной бригадой работали. Мать долго потом вспоминала, что они хорошо зарабатывали — по 300–400 рублей на двоих в месяц.

Долго проработать так не пришлось, у отца случилось ущемление грыжи. После операции он опять ушел на «легкую» работу — трактористом. Через несколько лет и мать с фермы, она уже дояркой была, увезли в больницу с ущемлением грыжи.

Интересно, эти грыжи советская статистика как-нибудь фиксировала? В деревне они были делом вполне обычным. Чем-то вроде зимнего насморка. Наш сосед мучился с паховой грыжей. Тоже заработал, а не врожденная. Он в армии отслужил в молодости. С грыжей не взяли бы. Мать моей одноклассницы Любы Алексеевой — тоже оперировали по такому же поводу. Поколение наших родителей, тех, кто родился незадолго до войны и сразу после нее, себя на работе не берегли. Рвали пупы и жилы. Это их теперь обвиняют в том, что они зажрались и за колбасу СССР продали.

Зоотехник на ферме получал примерно 140 рублей в месяц. Специалист среднего звена. Вот в районе этой цифры заработки животноводов и были. В полеводстве они еще меньше. Там — сезонные. Во время уборочной — довольно высокие. Комбайнеры могли и по 500 рублей за месяц сделать. Но уборочная — не полгода. Месяц. Ну, пусть с кукурузой на силос и соей — два. Ну, пусть пахота, сев — еще месяц. Остальное время почти голый тариф — 4,09. Так что, когда кто-то вспоминает, что комбайнеры очень хорошо зарабатывали — пусть уточняют, сколько месяцев в году это счастье длилось.

И зарплата за месяц уходила почти полностью, разлеталась незаметно. Конечно, картошка-капуста, мясо, яйца и молоко — свои. Вроде на еду не так много денег нужно было. Меньше, чем в городе. Но в городе не надо бутылку покупать, чтобы огород тебе вспахали, не надо дрова покупать, уголь. Ветеринару не надо платить, чтобы он корову вылечил, доски и рубероид не надо покупать, что бы сарай подремонтировать, штакетник для забора… Экономия на затратах на еду съедалась другими расходами. И детишек, самое главное, в сельских семьях было больше.

Обычно в сельской семье от зарплаты к концу месяца оставалась пара червонцев, в лучшем случае. Это если муж не пил. Если пьянство — бегали по соседям занимать до получки.

Так что, не куркульство толкало сельских жителей на заведение огородов в 30 соток и двух коров, а элементарная экономическая необходимость. Иначе у них не оставалось бы ничего для накоплений. Не на что было бы покупать и телевизоры-холодильники. Без своего хозяйства светила нищета, с хозяйством — работа от зари до зари. Оставалось время только на сон и поесть…

* * *

Но вот такая жизнь с беспросветной работой сама по себе еще не могла вызвать надлома народа, выразившегося в массовом пьянстве. Был еще один интересный фактор. Очень интересный.

Мозги наших родителей уже не были крестьянскими. Они псалтырь при свечке не читали. Отец в школе 7 классов закончил. Потом училище, вечерняя школа. У матери — 7 классов. Работала в городе на стройке. Они не были темными крестьянами. Читали газеты, книги, журналы, ходили в кино, особенно когда молодыми были.

И их молодость пришлась на грандиозное послевоенное развитие страны. Они действительно верили тому, что скоро будут работать по 5 часов в день, у них будут удобные дома с водопроводом и отоплением, ручной труд будут заменять машины, а они будут учиться в свободное время. Это были мечты и надежды поколения моих родителей. И надежды обоснованные. На их глазах же шли в село новые трактора, автомобили, механизировались фермы, строились Дома культуры, детские сады, школы. Жилье в послевоенные годы в селах строилось… Я живу сейчас в Тверской области. Почти во всех деревнях процентов 70 домов построены в те годы. И они до сих пор основной фонд на рынках сельского жилья составляют. И в моем родном Приморском селе — такая же картина.

Когда мои родители поженились, они еще верили, что скоро будут жить при коммунизме. И вдруг — стоп-машина!

Социальное развитие села, развитие, которое должно было сближать его с городом, после 50-х годов остановилось полностью. Наглухо. На селе в социальном плане ничего не изменилось с тех лет, кроме появления в домах телевизоров.

Ну, еще дороги где-то заасфальтировали, а у нас грунтовка до конца 80-х годов была, пока рядом Байконур-2 не начали строить.

Дома по уровню комфорта остались те же. Ни водопровода. Ни канализации. Печное отопление. Дом культуры был при Сталине построен, потом он только хирел и ветшал.

Условия работы… Чем, например, принципиально отличались условия на тракторе ДТ-54 и ДТ-75? Даже хуже стал, старый был надежнее.

Картошку на полях как выкапывали в полувручную, так и выкапывали то самого конца СССР. Не смогли сделать надежный картофелеуборочный комбайн. И свеклу школьники руками дергали на полях в сентябре.

Механизация в сельском хозяйстве замерла практически полностью.

Мозги людям того поколения Сталин поменял, а условия жизни и работы после его смерти изменяться перестали. Мозги стали городскими, еще вернее, мои родители по воспитанию были не крестьянами, а рабочим классом, мать до самой пенсии стеснялась на рынке сметану и творог продавать. А условия жизни остались крестьянскими — беспросветная работа.

Люди перестали верить в перспективу, в изменения в лучшую сторону. Жили почти одним — выучить детей, чтобы они свалили с этой каторги в город. А бесперспективная жизнь человека психологически ломает.