Что такое топонимика? - Александра Васильевна Суперанская

древние, немецкий язык воспринимает их иногда по звучанию, иногда – по смыслу. Например, Maly Wel-kow – Kleine Welka, но Zernosyki – Sornzig (освоено: немецким языком до XIV в.). Двойная номенклатура со- (здавалась людьми, владевшими обоими языками. Обще-] известные слова, обозначавшие типы географических объектов (гора, луг), переводились с языка на язык, но слова типа прудик, горка в составе самих названий адаптировались по звучанию к соответствующему языку: Horken. По данным В. Шпербера, в списках о взимании (поземельной ренты за 1835 г. бургомистры лужичане на территории Саксонии почти все названия мелких объектов давали в переводах. В других районах бургомистры-немцы, плохо знавшие лужицкий язык, заимствовали славянские названия по звучанию, приспособляя их к немецкому произношению. Иногда, казалось бы, парные, славянско-немецкие названия оказывались закрепленными за разными объектами: Казел и Цйкау.

Указанные факты свидетельствуют о том, что решению вопроса, почему так названо, должна предшествовать тщательная проверка самих форм названий, а так- же проверка их изначальной языковой принадлежности. Иной раз небольших изменений звучания топонима на каком-то этапе его развития бывает достаточно для того, чтобы направить исследователя на ложный путь.

Например, во многих местах, где живет тюркоязычное население, существуют Девичьи башни. С ними, как, правило, связывают легенды о плененных девушках, которые якобы жили в этих башнях. Такая башня есть, например, в Баку. Она стоит на берегу моря. А несколько веков назад, когда море подходило ближе к городу, она поднималась из моря. Есть такие башни и в Крыму, и во многих других местах. Они называются у местных жителей Кыз-Кула, Гыз-Кула, Кыз-Кале и даже Кае-Куле в зависимости от особенностей их говора. Но в тюркских языках есть слово, очень похожее на обозначение девушки: гёз (кёз), что значит сглаз Обратим внимание на то, что все «девичьи башни» стоят на открытых местах: на скалах, вдающихся в море, на выступах гор, с которых открывается широкий обзор. Значит, гёз-кула (кыз-ку-ла) – это башня-глаз, башня-обзор, т. е. дозорная башня. С течением времени, когда актуальность такого дозора ушла в прошлое, а одни народы сменили другие, начались попытки осмысления названий, сохранившихся от прошлого. Утратившие свое первоначальное назначение башни пришли в ветхость, стали необитаемы, а вокруг их названий сложились легенды.

К югу от города Нальчика, по пути в Баксанское ущелье, имеется несколько населенных пунктов с одним и тем же названием Яызбурун. Вблизи каждого из них находится горный мыс, отрог Кавказского хребта (это как раз то место, где горный ландшафт постепенно переходит в степной). И совершенно очевидно, что в эпоху, когда здесь жили кочевые племена, часто воевавшие друг с другом, для них было очень важно иметь наблюдательные пункты с широким обзором местности. Следовательно, названия и этих объектов можно понимать как 'дозорные мысы', а не сдевичьи мысы'. Значит, на основе одной только современной формы географического названия невозможно судить о его происхождении.

Сказанное не относится к новым и новейшим названиям, у которых может быть одна единственная форма, появление которой известно. Например, при прокладке Мурманской железной дороги однажды выдался очень жаркий день. Проектировщики шутили, что у них почти Африка. Тем временем настала пора как-то обозначить очередную станцию. Понятие жары наложилось на топонимические ряды окружающей территории: Имандра, Питкяранта, Новую станцию назвали Африканда.

Анализ разных форм названия одного и того же объекта показывает, что оно составляет некоторую переменную величину, определяющуюся двумя «полюсами», между которыми оно колеблется, приближаясь то к одно^ му, то к другому. Это связь с современными словами и подтверждение структурными топонимическими формулами прошлого. Например, название урочища на Южном берегу Крыма Сикита было непонятно для русского населения ни из славянских, ни из греческого, ни из тюркских языков (название восходит к древним индийским языкам и в точности соответствует греческому Грамата и тюркскому Язлы-таш, поскольку на том месте в древности была скала с надписью). Русские это название превратили в Никита. А в этой форме уже утрачена вся предыдущая история.

Название Рупасово- Рязанской области превратилось в Рубцево, сохранив, однако, ударение русского дохристианского имени Рупас. Поскольку в районе Рязани были жестокие бои с татарами, в народе возникло свое толкование названия: здесь «отчаянно рубились русские» 2. Следовательно, прежде чем ответить на вопрос, почему так названо, необходимо провести ретроспективный анализ всех засвидетельствованных форм топонима и сопоставить их с языками тех народов, которые так или иначе участвовали в складывании топонимии данной территории, подумать, какие формы первичны, какие вторичны, не могло ли быть еще каких-то несохранившихся промежуточных звеньев.

Лицам, которые специально не занимались топонимикой, порой кажется, что выявление происхождения географического названия – самое важное в его исследовании. Мы уже видели, что причины, по которым возникают названия, могут быть весьма случайными и что, независимо от того, знаем мы или не знаем эти причины, топонимы достаточно хорошо выполняют свои функции, если они системны, формульны и не противоречат основным требованиям, к ним предъявляемым.

Помимо всеобщей причины – необходимости дать имя объекту, попавшему в центр внимания, частные причины номинации отдельных объектов оказываются различными. Номинация физико-географических объектов нередко отражает людскую наблюдательность и является результатом обследования определенной территории. В номинации рукотворных объектов отражается желание показать, чей это объект, какому хозяину (индивидуальному, групповому) или народу он принадлежит, кем построен, кому посвящается и т. д.

Причина, по которой дается географическое название, существует лишь в момент самого наименования. Для последующего функционирования топонимов она несущественна. Для населения, создающего названия и пользующегося ими, названия не выражают истории, а служат знаками для различения объектов. Поэтому для местных жителей единственным является топонимическое, а не историческое значение топонимов.

[2 Никулина 3. П. Топонимия междуречья Оки, Прони и Осетра: (Лингвистический анализ названий населенных пунктов), Ав-тореф. канд. дис-Кемерово, 1964.]

Основное назначение топонимов – различать географические объекты. Оно выполняется одинаково хорошо как топонимами, происхождение которых нам понятно, так и неясными топонимами со стершимися значениями основ. Поскольку для функционирования топонимов их смысловая прозрачность несущественна, это приводит к ее утрате, а народное переосмысление названий – к ее замене на новую или к некоторым изменениям с amp;мих топонимов ради подгонки их под новое значение слов, с которыми их стали связывать. Такие перестройки в топонимах встречаются чаще, чем в словах общей лексики, поскольку здесь особенно широк диапазон поисков попятного в непонятном, например, ойконим Каракуба превращается в Карагуба по созвучию со словом губа.

Многие старые географические названия, истинная история возникновения которых не сохранилась, порой находят в трудах исследователей по нескольку остроумных и, казалось бы, верных, но нередко взаимно исключающих друг друга объяснений.