Пропавшая: Исчезновение Лорен Спирер. Правдивая история о том, как студентка исчезла у всех на виду - Шон Коэн

Беседа с Сираволо напомнила мне разговор, который состоялся несколькими годами ранее, когда я снова взялся за дело Лорен.

В обществе, где многие люди до сих пор боятся говорить о случившемся, бывший общественный защитник Блумингтона Стю Бэггерли на удивление откровенно высказал свою точку зрения:

– В глубине души я считаю, что к пропаже Лорен причастен один из парней. Крепким, молодым богатеньким ребятам не так уж и сложно донести мешок до мусорного контейнера. А вдвоем и того проще.

– Ты просишь их обратиться к событиям, которые могут навсегда разрушить их жизни. Возможно, когда одному из этих парней стукнет семьдесят пять или восемьдесят лет, он почувствует душевную тягость и поговорит с журналистом. Но сейчас они молоды и богаты, и совесть их не мучает. Они понимают, что одна оплошность – и все, пора отправляться в тюрьму. А там уже ничего не исправишь.

Согласно мнению Бэггерли, если эти люди действительно виноваты, молчание будет продолжаться.

– Когда в деле замешано несколько человек, они все друг у друга на привязи. Заговорит один – и всем конец. Они это прекрасно понимают. Расколется один – ко дну пойдут все. Даже если они не принимали непосредственного участия, они будут вовлечены в скандал. И это понятно, ведь родители Лорен уже больше десятилетия живут в неведении.

Глава 19

Солнечным весенним днем мы со Спирерами обедаем в их прохладной столовой. На столе, где много лет назад они показывали мне документы и фотографии, расстелена цветочная скатерть. По периметру комнаты расставлены фотографии Лорен, Ребекки и детей Ребекки.

Сегодня мы обсуждаем последние события. Несколькими днями ранее Шарлин позвонил Джефф Роджерс из полиции и сообщил, что в округе Грин нашли человеческий череп. Он не хотел, чтобы она узнала об этом из новостей.

На следующий день он перезвонил. Это была не Лорен.

– Знаешь, что я сказала Робби? «Надеюсь, что однажды это будет Лорен», – рассуждает Шарлин. – Это тяжело, да, но наша жизнь уже перестала быть нормальной. Как бы то ни было, сегодня кто-то получил ответы. И это уже хорошо.

После обеда Шарлин ведет меня наверх, в прежнюю комнату Лорен, где на протяжении семи лет ничего не менялось; в комнату, которая раньше была заставлена нераспечатанными коробками, привезенными из «Смоллвуда»; в комнату, где Шарлин медитировала и плакала, пытаясь почувствовать близость с Лорен.

Теперь спальня выглядит иначе. Три года назад Спиреры полностью переделали ее для своего шестилетнего внука Макса, чтобы у него во время визитов Ребекки и ее семьи была своя комната. Сегодня здесь новое ковровое покрытие; на стенах новая краска. Кровать, застеленная покрывалом с героями мультфильмов, оснащена защитными бортиками, чтобы Макс не упал. Рядом стоит книжный шкаф, полный детских книг, включая сборник Доктора Сьюза.

Со времен Лорен здесь остались три картины. Одну из них Спиреры привезли с острова Кейп-Код, штат Массачусетс, – это фотография дома с табличкой над крыльцом, на которой крупными буквами написано: «ЛОРЕН».

Две другие – подлинные работы одного из художников, купленные Робби для Лорен во время их поездки в Новый Орлеан в рамках программы «Жилье для человечества» в 2003 году. Память о той поездке живет в этом доме повсюду, например, на снимке на первом этаже, который привлек мое внимание: Лорен и ее отец сидят на лестнице перед недавно построенным домом, в грязных кроссовках и шортах, измотанные, но улыбающиеся. Роб сидит на ступеньке над Лорен, его руки с легкостью и любовью прижимаются к ее плечам, словно говоря: «Посмотрите на мою замечательную дочь».

Из комнаты Макса Шарлин ведет меня на третий этаж, куда они перенесли вещи Лорен. На стене лестничной площадки висит коллаж из фотографий Лорен в юном возрасте, подготовленных к бат-мицве, когда ей было тринадцать лет.

Войдя в кладовую на третьем этаже, Шарлин проявляет почтение: она не торопится, ступает легко, словно чувствуя присутствие дочери. На книжной полке рядом с коллекцией кукол и аксессуаров Hello Kitty расставлены мягкие игрушки Лорен. Здесь же разложены ее одежда, обувь и украшения.

Стены украшены фотографиями, сделанными Лорен. Там же висит письмо, которое Лорен написала Шарлин на День матери в 2011 году, всего за пару недель до своего исчезновения.

– Это удивительное письмо она написала в последний День матери, – рассказывает Шарлин, описывая любящую молодую девушку, вступающую во взрослую жизнь. – Это был своего рода поворотный момент. Она стала больше ценить семью и другие важные аспекты жизни, понимаешь?

Следующий День матери наступит всего через пару дней.

В соседней комнате в углу стоят несколько прозрачных контейнеров высотой с Шарлин. Туда они перенесли архивы с материалами расследований.

– Здесь хранятся мои записи о событиях 3 июня, – делится она. – У меня их много, и еще больше в другой комнате. Да, Лорен здесь повсюду. У меня, наверное, миллион газетных статей и прочих материалов, которые присылали люди.

Шарлин показывает фотографии Лорен и некоторые ее рисунки. В старших классах она изучала искусство. Работы Лорен причудливы, в них много портретов пожилых людей. Есть кукла-марионетка, одетая в форму заключенного.

– Что за пустая трата жизни? Какое-то странное существование. – В глазах Шарлин блестят слезы. – С одной стороны, я как будто брежу: одна часть меня живет в настоящем, а другая – 3 июня. Мы ведь даже не можем должным образом пережить горе. И дальше двигаться тоже не можем: неизвестность не дает.

Когда Лорен пропала, и я впервые встретился со Спирерами, им было около пятидесяти. Сейчас они уже семидесятилетние бабушка и дедушка.

– Сложно даже представить, какой Лорен была до 3 июня, – отмечает Шарлин. – Я в буквальном смысле застряла во времени и живу 3 июня. Так больно думать о прошлом, у которого нет будущего из-за отсутствия ответов.

– Как вы думаете, что произошло? – вновь спрашиваю я.

– Я по сей день считаю, что Лорен никуда из таунхауса не выходила. Я не верю во многое из сказанного. Не верю, что она заявила Майку Бету: «Давай вернемся ко мне и продолжим пить». Потому что все, кто разговаривал с Лорен с момента нападения на Кори, утверждают, что Лорен не произнесла ни слова. Сомневаюсь, что она чудесным образом заговорила и предложила ему пойти развлекаться.

– Я не настолько наивна, – продолжает Шарлин. – Да, есть вещи, от которых я не в восторге. Я знаю, что она несет ответственность за многие свои поступки. Я же не глупая. Однако я чувствую, что в какой-то момент ей понадобилась помощь, а ей ее не оказали.

Я интересуюсь ее мнением по поводу теории Кори Россмена и Джея Розенбаума.

– Теперь они склоняются к Израэлю Кизу, – рассказываю я.

– Да уж, очень смешно. Как будто открытие какое-то сделали.

– А Киз мертв, – констатирую я.

– Что ж, очень удобно.

Вот мы и дошли до финальной точки. С момента исчезновения Лорен прошло 4400 дней.

До моего отъезда Шарлин приглашает меня на прогулку по окрестностям, и пока мы гуляем по самому центру дороги, восхищаясь безмятежностью и отсутствием машин, я спрашиваю, почему они с Робби решили здесь жить. Шарлин объясняет, что они переехали сюда из Нью-Йорка, когда Лорен и Ребекка были еще детьми, чтобы растить их в более безопасной обстановке.

Я сочувственно киваю. Я понимаю ее так, как не мог понять в 2011 году, когда мы только повстречались в Блумингтоне. Тогда, будучи молодым репортером без собственной семьи, я видел их горе и страдания со стороны. Они были просто объектами репортажа.

С годами