Берлин-45 - Сергей Егорович Михеенков

За четыре дня наступления войска 1-го Белорусского фронта разгромили главные силы 9-й армии противника, а подвижные силы фронта прорвались в оперативную глубину обороны немцев на расстояние до 130 километров. То, что себе позволяли летом 1941 года танковые группы Г. Гудериана, Э. фон Клейста и Г. Гота, теперь, и более успешно, осуществляли гвардейские танковые армии генералов М. Е. Катукова, С. И. Богданова, П. С. Рыбалко и Д. Д. Лелюшенко. 26 января танковые клинья 1-го Белорусского фронта достигли польско-германской границы. 29 января гвардейские танковые корпуса успешно преодолели Мизеритцкий УР и выкатились на булыжные мостовые приграничных немецких городов.

Тридцать первого января авангарды 5-й ударной армии достигли Одера. Берзарин тут же передал им приказ: вперёд, без остановки – на западный берег! К исходу 3 февраля в районе Кюстрина были захвачены, а затем расширены плацдармы.

Жуков был явно настроен идти дальше и завершить удачно протекавшую операцию в Берлине. Не зря же его штаб накануне операции внушал каждому бойцу: «Пришло время нанести врагу последний сокрушительный удар и осуществить историческую задачу, поставленную Родиной, – добить фашистского зверя в его собственном логове и водрузить над Берлином знамя победы…»

Но тут случилось то, чего опасались в штабе фронта больше всего. Противник усилил свою группировку в Померании. Группа армий «Висла» изготовилась для удара в южном направлении во фланг наступающим войскам 1-го Белорусского фронта. В помощь группировке 2-го Белорусского фронт маршал Г. К. Жуков направил четыре общевойсковых, две танковых армии и один кавалерийский корпус. Вскоре они покончили с Померанской группировкой противника. Но силы были израсходованы, а момент для молниеносного удара на Берлин оказался упущен. Немцы успели укрепиться в Заодерской равнине, создать глубокоэшелонированную оборону до самого Берлина, в том числе линию Зееловских высот.

Впоследствии маршал В. И. Чуйков напишет: «Если бы Ставка и штабы фронтов как следует организовали снабжение и сумели вовремя доставить к Одеру нужное количество боеприпасов, горючего и продовольствия, если бы авиация успела перебазироваться на приодерские аэродромы, а понтонно-мостостроительные части обеспечили переправу войск через Одер, то наши четыре армии – 5-я ударная, 8-я гвардейская, 1-я и 2-я танковые – могли бы в начале февраля развить дальнейшее наступление на Берлин, пройти ещё восемьдесят–сто километров и закончить эту гигантскую операцию взятием германской столицы с ходу».

Дело не в фантазиях Чуйкова. И не в его полуфантастических публицистических «если бы. (Если бы на наш горох не мороз, он бы и тын перерос…) Дело в том, что такие, февральские, настроения в войсках, сосредоточенных перед Берлином, существовали. У Чуйкова это настроение выплеснулось: такой у него был характер – прямой, солдатский. Другие помалкивали или подбивали итоги, исходя уже из событий общего контекста завершённой истории взятия Берлина.

Армия Берзарина сделала самый глубокий бросок вперёд и остановилась на Кюстринском плацдарме. До «логова» оставалось всего ничего – 60 километров. Через Зееловские высоты.

Однажды, после успешного завершения Ясско-Кишинёвской операции начальник штаба 3-го Украинского фронта генерал С. С. Бирюзов позвонил Берзарину и поздравил с овладением Кишинёва.

– Желаю так же успешно взять Берлин.

Берзарин ответил в тон Бирюзову:

– Спасибо, Сергей Семёнович. Но если вам поручат планировать Берлинскую операцию, то вы опять поставите меня на второстепенное направление.

– Вас хоть куда ставь, вы всё равно будете впереди.

9

«Дату вступления войск 5-й ударной армии 1-го Белорусского фронта на территорию коренной Германии, – вспоминает В. Е. Скоробогатов, – можно назвать точно: 27 января 1945 года. В этот день на пути следования наших частей в городе Лукац-Крейц мы прочли надпись на фанерном щите, прибитом к телеграфному столбу: “Вот она, проклятая Германия!”

Выступив из Магнушева 14 января 1945 года, мы к 28 января преодолели более 500 километров. С боями, по бездорожью, сквозь ветер и снегопад. “Пехота – царица полей” – красиво звучит. Но какой тяжкий ратный труд был взвален на матушку-пехоту! Никогда не забуду одни страшные сутки марш-броска. До цели, до села Эшенбуш, надо было преодолеть что-то около 60 километров. Шли просёлками и перелесками, в условиях густой снежной метели. Каждый боец был нагружен, как верблюд. Что нёс солдат? Вещмешок с предметами личной гигиены и с суточным пайком. Имел набитую патронную сумку, винтовку и автомат, несколько ручных гранат. На салазках обычно волокли ящики с минами, станковые пулемёты…

Проходили черные пустые селения, лесные чащи. Наконец-то показались какие-то огоньки, скопление транспорта, орудия. Эшенбуш! Шли очень долго, а достигли посёлка после полуночи. Я полностью потерял способность передвигаться […] Забрался внутрь какого-то помещения, где при свете керосинового фонаря спали вповалку люди.

Кто-то уступил мне место в углу, где я сел на пол. Нет, я не уснул – я просто потерял сознание».

Берзарин гнал вперёд свои корпуса и дивизии. На узлах сопротивления не задерживались, обходили их, оставляя вторым эшелонам, артиллерии и авиации. На Одер его войска вышли первыми. В первых числах февраля 248-я стрелковая дивизия (генерал-майор Н. З. Галай[82]) 9-го стрелкового корпуса завязала бой на берегу Одера и с ходу, «под огнём врага, по ненадёжному льду, разбитому авиацией и артиллерией», начала переправу. Одновременно на соседнем участке начали переправу на западный берег 89-я и 94-я гвардейские дивизии.

Берзарин доложил Жукову: дошли! Жуков: нужен плацдарм, вперёд! Берзарин: есть плацдарм, закрепляемся! Жуков: поздравляю, держись! И тут же подтвердил свой приказ письменно: «На 5-ю ударную армию возложена особо ответственная задача – удержать занимаемый плацдарм на западном берегу реки Одер и расширить его хотя бы до 20 километров по фронту и 10–12 километров в глубину.

Я вас прошу понять историческую ответственность за выполнение порученной им задачи и, рассказав своим людям об этом, потребовать от всех исключительной стойкости и доблести.

Желаю вам и руководимым вами войскам исторически важного успеха. Г. Жуков».

Жуков явно выделял 5-ю ударную и её командующего.

В приказах комфронта этого периода начинает пробиваться пафос. Что ж, события развивались стремительно. Финал был уже близок.

Берзарину везло. Но, как говорят, везение – это тщательно подготовленное стечение обстоятельств. Однако на подходе к Одеру 5-й ударной действительно повезло. Бойцы 899-го стрелкового полка[83] захватили капитана инженерных войск, занимавшегося строительством оборонительных рубежей на подступах к Берлину и в самом городе. У него оказался подробный план Большого Берлина и пригородов с нанесёнными на него инженерными сооружениями оборонного значения и другими военными объектами. Курсанты допросили инженера, тщательно изучили план, словно знали, что скоро им идти с боем через предместья и по улицам Берлина, и отправили его в штаб дивизии, к генералу Н. З. Галаю. Тот тут же направил его в штаб корпуса, к Ивану Павловичу Рослому. Вскоре план и немецкий капитан оказались в штабе фронта.

Штабы в те дни работали день и ночь. Офицеры оперативных отделов добросовестно исползали на пузе все наиболее важные участки предстоящего наступления, истоптали все ходы сообщения переднего края. Наносили на карты лощинки, высотки, здания, рощи и речки, каналы и фольварки. Авиационная разведка проводила регулярную фотосъёмку. Самолёты-разведчики забирались в глубину немецкой обороны, за Зееловские высоты, до пригородов. Артиллеристы фиксировали свои цели, лётчики – свои, танкисты – свои, офицеры-наблюдатели стрелковых частей – свои. Дорожные перекрёстки, мосты, линии траншей, бетонные бункеры, каналы, противотанковые орудия и пулемётные ДОТы, которыми, как правило, заканчивались отрезки дорог на перекрёстках и за поворотами. Четыре года войны научили их распознавать под стогами сена и различными хозяйственными постройками позиции пулемётных расчётов, под крышами сараев и конюшен – одиночные противотанковые орудия, танки, во дворах припаркованные грузовики, бронетранспортёры и тягачи, за стенами фольварков замаскированные ветками и маскировочными сетками миномётные батареи.

На плацдармах у Кюстрина было тесно от войск и боевой техники.

Накануне в штаб 1-го Белорусского фронта из Москвы поступила директива Ставки ВГК № 11059: «Главный удар нанести с плацдарма на р. Одер западнее Кюстрина силами четырёх общевойсковых армий и двух танковых армий».

Берзарин рассматривал в стереотрубу линии проволочных заграждений, холмы на горизонте, жилки каналов и дорог. С волнением думал: скоро. Сбывалось то, о чём мечтали, но о чём боялись сказать вслух под Ржевом и Демянском. До Берлина, если прямиком на запад, всего 60 километров.

Комфронта поставил задачи армиям на первые четыре дня наступления серией отдельных приказов ударным группировкам. Первым номером