«Любимые, ждите! Я вернусь…». Фронтовые письма 1941–1945 гг. - Нина Константиновна Петрова

Крепко, крепко целую.

06.01.1945 г. Здравствуй, дорогая мама!..

Погода стоит все время отвратительная, да, она и везде-то, кажется, такая. Ну, я теперь в отношении одежды нахожусь вполне в приличном положении: перешил себе шинель из английского сукна, сшил брюки, китель, да выдали шерстяные брюки и гимнастерку, вообщем за границей не стыдно будет воевать. А когда туда подамся неизвестно, но в ближайшем будущем, ибо без нас там не обойтись. Ну, а о тебе я теперь спокоен, ведь ты теперь среди своих – в обиду не дадут…

Крепко, крепко целую.

10.02.1945 г. Здравствуй, дорогая мама!..

Ты спрашиваешь, как я живу, как провожу время. Что ж, придется написать, как бы это объяснить и причину того, что я перестал всем писать. В начале декабря я познакомился здесь (вернее не здесь, а в городе, который в 5 км от нас) с одной девушкой, с которой знаком и до сих пор. Отношения с ней у меня гораздо более крепкие нежели были с Валей. Девушка она очень хорошая (тут, конечно, можно сказать, что «каждый кулик свое болото хвалит», возможно, что это и так, но во всяком случае и мне и моим товарищам она очень нравится), да ведь, вообщем ты мой вкус в этом отношении знаешь, а поэтому я уверен, что если б ты ее знала, то тебе бы она тоже понравилась. Этим-то и объясняется мое прекращение переписки, ибо врать в письмах я не умею, а писать всевозможную белиберду совершенно незачем, так что лучше совсем ничего не писать… У меня есть к тебе просьба: если сможешь ты достать возможно более полный сборник стихотворений К. Симонова – вышли мне. Мы сейчас что-то им очень увлекаемся…

Крепко, крепко целую. Дима.

P.S. А Берлин-то может все-таки будем и мы брать.

13.02.1945 г. Здравствуй, дорогая мама!..

Итак, осталось нашего пребывания здесь всего несколько дней, придет, наконец, то время, которого мы столько ждали.

Единственное, что мне жаль здесь, это одну девушку, о которой я писал тебе в прошлом письме, потому что я полюбил ее по-настоящему, что это со мной случилось, пожалуй, первый раз в моей жизни и я думаю при благоприятных условиях встретимся с ней еще, а в остальном я очень рад, что кончается наша жизнь здесь, ибо надоела она до чертиков. Привет всем знакомым.

Крепко, крепко целую. Дима.

18.02.1945 г. Здравствуй, дорогая мама!..

Ну, вот пишу тебе уже с дороги, вчера выехали, так что мое желание исполнилось. Настроение хорошее, так как слухи насчет ДВС не оправдались, а еду туда, куда хотел. Жаль было уезжать из Луги только лишь потому, что там осталась девушка, которую я полюбил за это время. Она приходила проводить меня, что, конечно, очень приятно, хотя отчасти и немного тяжело.

Я ей оставил и твой адрес, так что возможно, она когда-нибудь тебе и напишет. Только ты не подумай что-нибудь плохое, а то скажешь, что была Валя, а теперь эта. Но эту (кстати зовут ее Дуня), я полюбил гораздо больше, чем Валю, ибо знаком я был с ней гораздо больше и ближе, чем с Валей. Вообщем, если бы ты ее узнала, то она бы тебе тоже понравилась.

Ну, вот пока и все. Поезд трогается, а на ходу не напишешь. Привет всем знакомым.

Крепко, крепко целую. Дима.

25.02.1945 г. Здравствуй, дорогая мама!

Ну, вот я и в Польше. Сейчас выгружаемся и дальше пойдем на машинах. Кругом одни поляки, здесь ходят наши и польские – чистые одинаково. Много писать не могу, так как времени абсолютно нет. Будет время опишу подробней все.

Привет всем знакомым. Крепко, крепко целую. Дима.

26.02.1945 г. г. Кросно. Здравствуй, дорогая мама!

Пишу тебе второе письмо из этого города. Сейчас живу в квартире одной польской семьи, люди оказались очень хорошие, к нам относятся тоже хорошо. Вчера прошелся по городу, посмотреть что из себя представляет заграничный город, правда провинциальный, но все же. Ну, все же надо сказать, что впечатление осталось такое, какого и ожидал, т. е. тоже самое, что читал в книгах и смотрел в кино.

Заходили в костел, посмотрели на службу в нем, смотрели там на нас, конечно, с большим удивлением и беспокойством. А цены на продукты здесь кусаются, в несколько раз больше чем даже в Москве и, конечно, совершенно резкий контраст с Западной Украиной, где все очень дешево. Разговаривать с поляками все-таки трудновато, т. к. много слов и мы не понимаем, и они не понимают, но все-таки договариваемся…

Крепко, крепко целую. Дима.

06.03.1945 г. Здравствуй, дорогая мама!

Извини за перерыв в письмах, но это было по той причине, что все это время мы ехали на машинах и письма писать, во-первых, было некогда, а во-вторых, все равно некуда было опускать. За время следования в поезде я писал тебе много писем, но не знаю получила ли ты их все, так как зачастую приходилось отдавать их просто первому встречному, чтобы он их опустил в ящик. За последние 5 дней мы переехали через Карпаты, что было довольно [трудным. – Н.П.] и немного опасным делом, так как было много очень крутых спусков и подъемов, но все прошло благополучно. Вообщем, находимся сейчас на краю Польши, а до Чехословакии – рукой подать. Проезжали через Краков.

Войны в польских городах совсем не чувствуется! Можно купить что угодно, правда, дорого все, молодежь у них вся дома (Я говорю про мужчин). Всюду электрический свет и газ. Наши деньги здесь уже не ходят, а ходят их злотые, но по некоторым стечением обстоятельств у меня их сейчас достаточно и нужды я в них не испытываю.

В одном здесь городе я сфотографировался, но получить карточки не успел, но поляк, у которого я стоял, обещал их получить и прислать мне, тогда я вышлю тебе. Сейчас мы стоим в ближнем тылу, а завтра возможно уже на передовую. Опять знакомая ситуация…

Крепко, крепко целую. Дима.

24.03.1945 г. Здравствуй, дорогая мама!..

Я ведь сейчас не в Луге. Живу я хорошо, жаловаться не на что абсолютно, потому что и с питанием замечательно и погода замечательная, уже есть цветы, вообщем все есть. Сидим в землянках на перинах, на коврах и пр. Сколько здесь добра разного пропадает в домах: и пианины, и мебель, и посуда и т. д. С этим абсолютно не считаешься и не обращаешь внимания. Сейчас у нас тихо, но это тишина пред бурей, которая начнется на днях. Вот жаворонки поют, тихо, как будто и